Прибывший доктор Крейк повторил кровопускание, а к горлу приставил шпанских мушек, чтобы вытянуть воспаление на поверхность. Вашингтона посадили над чайником — дышать паром с добавлением уксуса. Настой из шалфея с уксусом он выпить не смог: было невозможно глотать. Встревоженный доктор Крейк вызвал из Александрии коллегу, молодого масона Илайшу Каллена Дика. Тот с порога велел снова сделать кровопускание; кровь была густой и шла медленно. Больному поставили клизму. Наконец явился доктор Браун; из измученного тела Вашингтона выкачали еще две пинты крови. Исчерпав традиционные средства тогдашней медицины, доктор Дик порекомендовал прибегнуть к редкому и не вполне освоенному приему — трахеотомии: проделать отверстие в трахее пациента, чтобы ему было легче дышать. Крейк и Браун замахали на него руками. Впоследствии Дик корил себя за то, что не настоял на своем.
Тобайас Лир сидел у постели больного, держа его за руку. Поняв, что Вашингтон хочет что-то сказать, он нагнулся к нему. Тот попросил привести в порядок его военные письма и бумаги, книги и прочую переписку. Дик и Браун вышли из спальни, Крейк остался подле старого друга. «Доктор, я умираю тяжело, — с трудом просипел Вашингтон, — но я не боюсь». Чувствуя, что конец близок, он попросил Марту спуститься в кабинет и достать из ящика стола два завещания. Первое, составленное еще в 1775 году, он велел бросить в огонь.
Ему не хватало воздуха. Лир, взобравшись к больному на постель, поворачивал его то так, то эдак, чтобы облегчить дыхание. Вашингтону было неловко, что он так утруждается. Заметив, что Кристофер Шилз стоит с самого утра, он разрешил ему присесть. Три врача находились в явном замешательстве. «Благодарю вас за внимание, но прошу — не беспокойтесь больше обо мне, — сказал им Вашингтон в начале вечера. — Дайте мне спокойно уйти. Я долго не протяну».
Часа два спустя к ногам и горлу больного приложили водяные грелки, потом припарки из пшеничных отрубей. Пользы от них было мало. Около десяти вечера Вашингтон прошептал Лиру, чтобы его не хоронили раньше чем через три дня. Он очень боялся быть погребенным заживо. Лир пообещал, и Вашингтон, успокоившись, даже начал дышать ровнее.
За священником никто не посылал. Несколько раз Вашингтон справлялся, который час; потом сам у себя пощупал пульс, почувствовал, как он слабеет, и произнес: «Хорошо…» Рука, сомкнутая на запястье, разжалась; Лир схватил ее и прижал к груди. Доктор Крейк молча закрыл покойнику глаза. Шилз, стоявший возле кровати хозяина вместе со служанками Каролиной, Шарлоттой и Молли, достал из кармана ключи и протянул Лиру. «Он скончался?» — спросила Марта, неподвижно, подобно мраморному изваянию, сидевшая в ногах супруга. Лир сделал подтверждающий жест рукой. «Хорошо, — повторила верная жена последнее слово мужа. — Теперь всё кончено. Я скоро уйду за ним. Больше не будет никаких испытаний».
Было 14 декабря 1799 года.
На следующий день Тобайас Лир заказал в Александрии гроб красного дерева. Кристофер Шилз обмыл тело хозяина. Согласно желанию Вашингтона похороны состоялись только 18 декабря. Церемония была организована по-военному. В три часа пополудни судно, стоявшее на якоре на Потомаке, произвело несколько выстрелов с интервалом в минуту, и похоронная процессия под приглушенные звуки барабанов и траурную мелодию флейт двинулась через лужайку, затем спустилась по склону холма к фамильному склепу. Впереди выступал отряд виргинской кавалерии, за ней — солдаты, оркестр и четыре священника. Два раба, Сайрус и Уилсон, вели коня генерала в полной экипировке, под седлом и с притороченными пистолетами в кобурах. Гроб несли шесть человек, в том числе пять масонов, позади шли мэр Александрии и служащие Маунт-Вернона. Марта осталась в своей спальне на втором этаже; впервые в жизни она не нашла в себе сил явиться на публичную церемонию. Прежде чем тело ее мужа положили в гроб, она попросила Тобайаса Лира срезать для нее прядь волос.
Фамильный склеп Вашингтонов был выкопан на заросшем травой склоне холма, возвышающегося над Потомаком, под небольшим бугорком, на котором росли можжевельник, ива, каштан и кипарис. Это была попросту нора, из которой веяло сыростью и гнилью. Вашингтон собирался выстроить новый, кирпичный склеп, но не успел.
Перед входом преподобный Томас Дэвис совершил похоронный обряд, затем вперед выступил Илайша Дик, мастер масонской ложи № 22 на востоке Александрии, и масоны, облаченные в свои запоны, воздали последние почести своему «брату». Когда гроб поместили в склеп, 11 пушек дали несколько залпов, а солдаты произвели ружейный салют.