Художник провел в имении неделю и написал миниатюры Джеки и Пэтси. По просьбе Джеки он выполнил и миниатюрный портрет Марты в лиловом платье, отделанном кружевами, с жемчугом на шее и в волосах. Возможно, Марта не одобряла эту идею (она и изображена с поджатыми губами и строгим взглядом), но ее супруг повесил этот медальон себе на шею и больше никогда с ним не расставался.
Марта старалась не терять из виду свою дочь, чье здоровье внушало ей всё больше опасений. Визит молодого художника пришелся очень кстати: круг общения Пэтси был очень узким, семейным, а тут можно было устраивать танцы, после которых все вместе ходили гулять, чтобы подышать свежим вечерним воздухом… Джеки же не отказывал себе ни в каких развлечениях и запросто мог отложить отъезд обратно в школу ради бала в Александрии.
Потом он, наконец, уехал. Его отчим вернулся к своим постоянным заботам: какая-то напасть вызвала падеж скота и всего за месяц выкосила сотню овец. Из Англии доходили тревожные слухи о том, что земли в стране Огайо к западу от Аллеганских гор выделят в отдельную губернию под неизвестно чьим управлением, и Вашингтон засыпал письмами губернатора Данмора, прося его вступиться за права боевых офицеров. Неопределенная ситуация сохранялась всё лето, и лишь 5 ноября Вашингтон смог известить губернатора и совет о том, что «все 200 тысяч акров земель, предоставленных по прокламации его превосходительства Роберта Динвидди от 19 февраля 1754 года, были получены полностью», хотя не все владельцы еще имели на них документы. Около 19 тысяч акров были распределены между теми, кто «подвергался наибольшей опасности», в следующем соотношении:
Тем временем припадки Пэтси случались всё чаще, и доктор Рамни стал частым гостем в Маунт-Верноне. В конце января 1773-го он даже прожил там неделю кряду.
Джеки тоже приехал. Пока он носился по полям с приятелями и сворой охотничьих собак, Вашингтон обдумывал, в какой колледж его пристроить. Марта конечно же хотела бы, чтобы любимый сын поступил в Колледж Вильгельма и Марии в Уильямсберге и был у нее под боком, но Джордж знал, что добра из этого не выйдет: нужно обязательно оторвать Джеки от его виргинской компании, предпочитающей учению развлечения, и отправить его на север, в Нью-Джерси. Баучер был с ним согласен, но ратовал за Королевский колледж в Нью-Йорке — «самое фешенебельное и культурное место на континенте»; к тому же ректор, доктор Майлз Купер, был его личным другом. И тут Джеки, как обухом по голове, огрел их сногсшибательной новостью: не собирается он больше нигде учиться, а хочет обзавестись семьей и уже сделал предложение мисс Нелли Калверт.
Что?! Он в своем уме? Как? Никому не сказав ни слова, не посоветовавшись, не спросив благословения! Да он вообще представляет себе, что это такое — быть главой семьи? Мальчишка, сопляк!
Опамятовавшись и взяв себя в руки, Вашингтон засел за дипломатичное письмо отцу невесты Бенедикту Калверту:
«Маунт-Вернон, 3 апреля 1773 г.
Дорогой сэр!
Я решился написать Вам по вопросу большой важности, приведшему меня в замешательство. Мне стало известно, что мой пасынок, находящийся под моей опекой, м-р Кастис, ухаживал за Вашей средней дочерью и, добившись некоторой взаимности с ее стороны, просил ее руки. Насколько приятным может быть такой союз для Вас, Вам виднее; со своей стороны должен честно признать, что любезные свойства характера мисс Нелли известны всем и что союз с Вашей семьей доставит нам радость.
Вместе с тем позвольте мне добавить, сэр, что в ближайшее время его молодость, неопытность и незавершенное образование есть и будут, на мой взгляд, непреодолимыми препятствиями для совершения брака. Как его опекун я полагаю своим долгом заставить этого юношу пройти полный курс наук (во многих из которых, с сожалением вынужден признать, он совершенно не преуспел) и оградить до более зрелого возраста от события, от которого будут зависеть его собственный покой и счастье другого человека. Не то чтобы я сомневался в пылкости его чувств или опасался, что он переменится, однако в настоящее время я не считаю, что он способен уделить достаточно внимания важным последствиям семейного положения, как подобает человеку, собирающемуся вступить в брак; и, разумеется, я не желал бы, чтобы он это сделал, пока не будет к этому готов. Если у любви, в которой они поклялись друг другу, прочная основа, она не поколеблется за два-три года, в которые он сможет продолжить учебу и тем самым стать более достойным своей дамы и полезным обществу. Если же, к несчастью (ведь они оба так юны), любовь ослабнет с одной из сторон, или же с обеих, пусть лучше это случится прежде заключения брака, чем после.