Фейс глубоко вздохнула, как вздыхает тяжело раненный человек.
— Тэчер служил на минном тральщике… — начала она.
— Ну и что же?
— …вместе с Грейсоном.
Чэндлер сразу понял.
— Я все время предполагал, что это дело рук Тэчера.
— Почему?
— Я подозревал его с самого начала. Вы ни словом о нем не обмолвились. Тогда я расспросил Аба. Все ваши намеки и недомолвки наталкивали на мысль, что он не любит вас, что вы для него как бельмо на глазу.
— Я сама во всем виновата, — сказала она. — Ведь я почти сразу поняла, что вышла замуж за мальчишку. И не могла признаться в этом даже самой себе. Он все отгораживался от меня стенами, за которые я не могла даже заглянуть. Когда родилась Джини, я думала, что…
— А стало еще хуже, — мягко договорил за нее Дейн.
— Он использовал девочку как оружие против меня, — пояснила Фейс. И снова расплакалась. А успокоившись, рассказала о том, что произошло между нею и Тэчером.
Выслушав ее, Дейн Чэндлер протяжно свистнул.
— Что же вы намерены предпринять? — спросил он.
Она порывисто выпрямилась.
— Я не могу отдать Джини! Я потребую развода! — воскликнула она. — Я через суд верну ребенка! — И потом устало добавила: — Забыла сказать вам, что меня сегодня уволили по неблагонадежности. Придется продать дом, но когда это еще будет. А пока я без гроша. Даже гонорар вам не смогу уплатить… — Как ни странно, она была почти рада, что придется продать дом.
— Гонорар? — повторил он. — Никакого гонорара я не приму. У меня есть особые причины браться за такие дела, как ваше, и, надеюсь, вы понимаете, что это за причины. Вся судебная практика строится на непредвиденных обстоятельствах, и отношение к клиенту не меняет…
Голос Чэндлера звучал глухо, точно ему трудно было говорить, — Фейс не вполне понимала почему. «Ага, — подумала она, — отношение к клиенту…»
Внезапно Чэндлер свернул на обочину и остановил машину.
— Давайте пройдемся, — вдруг предложил он. — Я лучше думаю, когда хожу.
Они вышли из машины, и с каждым шагом Фейс все острее ощущала трагичность своей судьбы. Она смутно чувствовала, что в Чэндлере происходит борьба противоречивых чувств, борьба, к которой она имела самое непосредственное отношение. В голове вдруг мелькнула мысль: а что, если она осложнила его жизнь куда больше, чем могла предполагать? И положение чревато самыми непредвиденными последствиями? Она почувствовала угрызения совести, и ей захотелось как-то сгладить свою вину. Нет, он ни в коем случае не должен страдать из-за нее. Она не станет портить ни его карьеру, ни его жизнь.
Они медленно шли по каменистой тропинке через поля, где мерцали светлячки. Неподалеку отдыхало стадо, свежескошенная трава была разбросана по земле. В воздухе витал неизъяснимо сладкий аромат.
Фейс искоса взглянула на Чэндлера и увидела, что красота этой ночи для него не существует. Что он переживал и чувствовал — Фейс угадать не могла: глаза его были в тени, и неровный лунный свет искажал линию рта. И все-таки она никогда еще не видела его таким сосредоточенным и серьезным. Он явно обдумывал какое-то решение, которое было для него не только тягостным, но и мучительным. Фейс, конечно, понимала, что решение это касалось ее.
И вдруг она спросила:
— А не лучше будет передать мое дело какому-то другому адвокату?..
Она не смотрела на него: а вдруг он изменится в лице; вдруг на нем появится облегчение или признательность? Она только слушала, как хрустит песок под его размеренными шагами, и ждала.
— Лучше?! Для кого? — медленно произнес он.
У Фейс перехватило дыхание.
— Для вас, — сказала она. — В конце концов, одно дело — процесс о нарушении гражданских свобод, и совсем другое — развод и требование вернуть ребенка. Это отнимет много времени, вызовет шумиху… — Она сама удивилась собственной бесстрастной логике. Со стороны могло показаться, будто она действительно так думает.
Гравий перестал хрустеть; Чэндлер нагнулся и подобрал с земли прутик. «Должно быть, — подумала Фейс, — он не хочет, чтобы я видела его лицо. Не желает причинять мне боль».
Все еще не поднимая головы, он сказал:
— По-моему… — голос его дрогнул, — по-моему, лучше ничего не менять.
И медленно выпрямился — не в силах скрыть от нее свою усталость.
— Вы уверены? — спросила она.
— Ну, конечно! — И он, взмахнув прутиком, сшиб головку цветка.
«Слишком уж он уверен, — подумала Фейс. — Если бы не выходка Тэчера, он сегодня же вечером отказался бы от моего дела. Может быть, он и готовился к этому».