- Она ушла к нему, она сбежала! - вскричала Лавиния, всплеснув руками от зависти и восхищения.
Однако она скоро заметила, что Кэтрин ничего не взяла с собой, - все ее вещи остались в комнате. Тогда миссис Пенимен решила, что не любовь, а жажда мщения руководила ее племянницей.
- Она преследует его - ему нет спасения даже в его собственном доме! так миссис Пенимен определила поведение племянницы; представленное в этом свете, исчезновение Кэтрин почти так же радовало романтическое воображение миссис Пенимен, как былые планы тайного венчания. Ей приятно было воображать себе девицу, которая в слезах, с упреками является к возлюбленному, но для эстетической цельности этой картины сейчас недоставало бури и мрака, и миссис Пенимен была немного разочарована. Обстановка тихого воскресного дня никак не подходила для такой сцены, а уж время... время особенно сердило миссис Пенимен: не снявши шляпы и кашемировой шали, она уселась поджидать Кэтрин в большой гостиной, и время тянулось очень медленно.
Наконец она дождалась: миссис Пенимен увидела в окно, как Кэтрин поднимается на крыльцо; тетка вышла в прихожую и, едва племянница появилась в дверях, налетела на нее и буквально втащила в гостиную, после чего торжественно закрыла дверь. Кэтрин раскраснелась, глаза ее сверкали. Миссис Пенимен не знала, что и думать.
- Где же ты была, позволь тебя спросить? - сказала она.
- Мне захотелось прогуляться, - ответила Кэтрин. - Я думала, вы в церкви.
- Я была в церкви, но служба кончилась раньше обыкновенного. И где же ты прогуливалась?
- Не знаю! - сказала Кэтрин.
- В высшей степени странный ответ! Дорогая Кэтрин, не бойся - ты можешь поведать мне об всем.
- О чем же я должна поведать вам?
- О своей тайне... о своем несчастье.
- Нет у меня никаких несчастий! - вспылила Кэтрин.
- Бедное дитя, - не унималась миссис Пенимен, - ведь все равно тебе не обмануть меня. Я все знаю. Мне поручили... поговорить с тобой.
- Не нужно со мной говорить!
- Тебе станет легче. Помнишь у Шекспира: "Немая скорбь!" (*12) Так будет лучше, поверь мне.
- Как будет лучше? - не поняла Кэтрин.
Поистине непомерное упрямство! Покинутой девице позволительно упрямиться, но не настолько, чтобы мешать доброжелателям защищать покинувшего ее молодого человека.
- Будет лучше, если ты успокоишься, - не без суровости начала миссис Пенимен, - если ты прислушаешься к голосу благоразумия и станешь мыслить практически; будет лучше, если ты согласишься... расстаться с ним.
До сих пор Кэтрин слушала с ледяным спокойствием, но тут она вспыхнула:
- Расстаться? Вы что-нибудь знаете?
Миссис Пенимен грустно и словно даже обиженно покачала головой.
- Твоя честь - также и моя честь, и я разделяю твою обиду. Я прекрасно понимаю твое положение, - проговорила она, печально и многозначительно улыбаясь. - Но я также понимаю и его положение.
Напрасно миссис Пенимен многозначительно улыбалась - Кэтрин этого даже не заметила.
- Почему вы говорите, что нам надо расстаться? Вы что-нибудь знаете? повторила она с прежней резкостью.
- Надо уметь смириться, - заметила миссис Пенимен, которая чувствовала себя неуверенно и старалась принять наставительный тон.
- Смириться? С чем?
- С переменой... с переменой в ваших планах.
- Мои планы не переменились! - с усмешкой проговорила Кэтрин.
- Да, но у мистера Таунзенда изменились планы, - промолвила тетушка.
- Что это значит? - спросила Кэтрин; в тоне ее и в самой краткости вопроса было столько царственной надменности, что миссис Пенимен почувствовала возмущение; в конце концов, она не для собственного удовольствия взяла на себя труд сообщить племяннице нужные ей сведения! Миссис Пенимен пробовала говорить резко, пробовала говорить строго; ни то, ни другое не действовало на девушку, и тетка была шокирована ее упрямством.
- Ну что ж, - произнесла миссис Пенимен, отворачиваясь, - если он тебе ничего не сказал...
Мгновение Кэтрин молча глядела на тетушку, потом бросилась за ней и остановила ее у двери.
- Чего не сказал? Что все это значит? На что вы все время намекаете? Чем вы меня пугаете, тетя?
- Да разве дело не расстроилось? - спросила миссис Пенимен.
- Помолвка? Вовсе нет!
- В таком случае прошу прощения. Я поторопилась и слишком рано с тобой заговорила.
- Слишком рано! - вырвалось у Кэтрин. - Уж не знаю, поторопились вы или нет, но все, что вы говорите, глупо и жестоко.
- Что же между вами произошло? - спросила миссис Пенимен, удивленная неподдельным возмущением девушки. - Что-то ведь произошло?
- Ничего не произошло, просто я люблю его сильнее прежнего!
- Потому ты и решилась его сегодня навестить? - спросила она, немного помолчав.
Кэтрин вспыхнула, словно ее ударили.
- Да, я навещала его сегодня! Но это никого не касается.
- Прекрасно; оставим этот разговор.
И миссис Пенимен снова направилась к двери. Но умоляющий возглас Кэтрин остановил ее:
- Тетя Лавиния! Куда он уехал?
- Значит, ты признаешь, что он уехал. Разве ж тебе не сказали - куда?
- Мне только сказали, что его нет в городе. И я не стала больше спрашивать, мне было стыдно, - простодушно объяснила Кэтрин.
- Если бы ты больше доверяла мне, - величественно проговорила тетя Лавиния, - тебе не пришлось бы так компрометировать себя.
- Значит, он поехал в Новый Орлеан? - продолжала Кэтрин, не слушая ее.
О поездке в Новый Орлеан миссис Пенимен слышала впервые; однако признаваться племяннице в своей неосведомленности ей не хотелось. Она припомнила поручения, которые давал ей Морис, и попыталась воспользоваться ими, чтобы выведать у Кэтрин ее секреты.
- Дорогая Кэтрин, если решено расстаться, чем дальше он уедет, тем лучше.
- Решено? Кто же это решил - уж не вы ли?
За эти пять минут Кэтрин стало ясно, как безрассудно вмешивалась тетка в ее судьбу; девушка с ужасом поняла, что та, быть может, погубила ее счастье.
- Во всяком случае, он советовался со мной, - сказала миссис Пенимен.
- Значит, это вы на него так повлияли, что он стал сам на себя не похож? - вскричала Кэтрин. - Значит, это вы его подговорили, вы отняли его у меня! Разве он ваш? К нашей помолвке вы не имеете никакого касательства! Это вы затеяли против меня заговор и дали ему совет меня бросить? Как вы можете быть такой злой, такой жестокой? Что я вам сделала дурного? Почему вы не оставите меня в покое? Я знала, что вы все испортите: к чему бы вы ни прикоснулись, вы все портите! Целый год я из-за вас была сама не своя от страха - каждый раз, когда я думала, что вы тут говорите с ним, я места себе не находила!
Горячность Кэтрин все росла; любовь открыла ей глаза, и теперь она разом поняла тетку и окончательно и бесповоротно осудила ее и торопилась излить обиду, накопившуюся за много месяцев.
Миссис Пенимен была напугана и смущена; она не видела предлога произнести задуманную речь о чистых побуждениях молодого человека.
- До чего же ты неблагодарна! - вскричала она. - Бранить меня за то, что я с ним говорила! Да мы только о тебе и говорили!
- Вот именно; этим вы ему и досадили - после ваших разговоров ему даже мое имя стало противно. Зачем вы с ним говорили обо мне? Разве я вас просила помогать мне?
- Если бы не я, он никогда бы сюда не пришел; ты бы даже не узнала, что он о тебе думает, - резонно возразила миссис Пенимен.
- Вот и очень хорошо - лучше бы он сюда не приходил и я бы ничего не знала. Гораздо лучше, - сказала несчастная Кэтрин.
- До чего же ты неблагодарна, - повторила тетя Лавиния.
Гнев и обида, пока они владели Кэтрин, поддерживали ее, как это бывает, когда утверждаешь свою силу; излив свою обиду, всегда чувствуешь успокоение. Но в глубине души Кэтрин питала отвращение к ссорам и сознавала, что подолгу и по-настоящему сердиться неспособна. Она постаралась овладеть собой и преуспела в этом ценой большого усилия, но очень скоро; она несколько минут ходила по комнате, пытаясь уверить себя, что у тетки были самые лучшие намерения. Кэтрин не удалось вполне себя убедить, но вскоре она уже могла говорить спокойно.