- По-моему, вам не следовало приходить.
- Миссис Пенимен не сказала вам... не передала мою просьбу?
- Она что-то сказала мне, но я не поняла.
- Позвольте же мне сказать самому... позвольте мне объясниться.
- Мне кажется, в этом нет нужды.
- Для вас - быть может, но не для меня. Для меня это будет великим утешением, а в моей жизни такое случается не часто.
Кэтрин почудилось, что он подходит ближе, и она отступила.
- Разве мы не можем снова быть друзьями? - спросил он.
- Мы не враги, - отвечала Кэтрин. - Я к вам питаю только дружеские чувства.
- Если б вы знали, какое счастье для меня слышать эти слова!
Кэтрин не стала уверять его, что понимает всю меру его чувств, и, помолчав немного, он продолжал:
- Вы не изменились... для вас все эти годы прошли благополучно.
- Они прошли очень тихо, - сказала Кэтрин.
- И не оставили следа; вы восхитительно молоды.
На этот раз ему удалось подойти к ней: он стоял уже совсем близко. Она видела его напомаженную бороду и глаза, смотревшие на нее каким-то странным, тяжелым взглядом. Лицо его было так не похоже на его прежнее, на его юное лицо! Если бы Кэтрин увидела Мориса таким в тот первый вечер, едва ли она полюбила бы его. Кэтрин показалось, что он улыбается - или пытается улыбнуться.
- Кэтрин, - сказал он, понизив голос, - все это время я думал о вас.
- Прошу вас не приходить больше, - сказала Кэтрин.
- Вы ненавидите меня?
- О нет!
Тон ее чем-то обескуражил Мориса, но он быстро оправился и спросил:
- Так я по-прежнему могу рассчитывать на ваше снисхождение?
- Я не понимаю, почему вы пришли сюда и задаете мне подобные вопросы! воскликнула Кэтрин.
- Я пришел потому, что я много лет мечтал, чтобы мы снова сделались друзьями.
- Это невозможно.
- Почему же? Возможно, если вы это позволите.
- Я никогда этого не позволю! - сказала Кэтрин.
Он снова принялся молча смотреть на нее.
- Я вижу, мое присутствие встревожило вас, причинило боль, я уйду; но разрешите мне прийти еще раз!
- Прошу вас не приходить больше, - сказала Кэтрин.
- Никогда? Никогда?
Она собрала все свои силы; нужно было так ему ответить, чтобы он уже не мог переступить ее порог.
- Нельзя вам приходить сюда. Это неприлично... и бессмысленно.
- Ах, вы ко мне несправедливы! - воскликнул Морис Таунзенд. - Мы просто ждали, и теперь свободны.
- Вы дурно обошлись со мной, - сказала Кэтрин.
- Это не так - если верно посмотреть. Вы тихо жили со своим отцом - а ведь именно этого я не решился вас лишить.
- Да. Я жила тихо.
Морису очень недоставало одного аргумента: ему так хотелось сказать, что, кроме тихой жизни, Кэтрин получила и кое-что еще. Он, разумеется, знал содержание докторского завещания. Однако он нашелся.
- Это еще не самая ужасная судьба! - с чувством воскликнул он, должно быть намекая на свое бедственное положение. Затем добавил - уже другим, проникновенным тоном: - Неужели вы так и не простите меня, Кэтрин?
- Я вас давно простила, но нам незачем стараться быть друзьями.
- Отчего же - надо только забыть о прошлом. Благодарение богу, у нас еще остается будущее!
- Я не могу забыть о прошлом. Я все помню, - сказала Кэтрин. - Вы очень дурно обошлись со мной. Я очень страдала... страдала много лет. - И она продолжала, стараясь убедить Мориса, что он не должен был приходить: - Я не могу начать все сначала... не могу воскресить то, чего нет, что умерло и похоронено. Для меня это было слишком серьезно и все изменило в моей жизни. Я не ожидала видеть вас опять.
- Ах, вы гневаетесь! - воскликнул Морис, жаждавший разжечь хоть искру чувства в этой невозмутимой женщине. Тогда он мог бы еще надеяться на что-то.
- Нет, я не гневаюсь. Невозможно гневаться после стольких лет. Это другое... Впечатления, которые не изглаживаются, если они были достаточно сильны... Я не могу больше говорить.
Морис стоял перед ней, теребя бороду. Взор его был омрачен.
- Почему вы не вышли замуж? - внезапно спросил он. - Ведь вы могли бы.
- Я не хотела выходить замуж.
- Да, вы богаты, вы свободны; вам это было незачем.
- Мне это было незачем, - повторила Кэтрин.
Морис растерянно огляделся и глубоко вздохнул.
- А я надеялся, что мы все же можем быть друзьями.
- Я хотела передать вам через тетушку, в ответ на вашу просьбу... только вы не дождались ответа... я хотела передать, что вы напрасно станете надеяться и приходить ко мне.
- В таком случае прощайте. Простите мою навязчивость.
Морис поклонился, и она отвернулась, а услышав, что он затворил за собой дверь, еще некоторое время стояла с опущенными глазами.
В прихожей Морис увидел миссис Пенимен - взволнованную, сгорающую от нетерпения; по-видимому, она все время бродила там, раздираемая любопытством и самолюбием.
- Славно вы это придумали! - сказал Морис, нахлобучивая шляпу.
- Неужели она непреклонна? - спросила миссис Пенимен.
- Она не хочет меня знать... До чего ж она холодна!
- Она была холодна с вами? - сочувственно расспрашивала миссис Пенимен.
Морис не обратил внимание на ее вопрос. Уже надев шляпу, он несколько секунд стоял в раздумье.
- Но почему же в таком случае она не вышла замуж?
- Да... почему же? - со вздохом повторила миссис Пенимен. Затем, словно чувствуя, что бессильна предложить объяснение этому, спросила: - Но вы не отчаялись? Вы придете опять?
- Опять? Черта с два! - и Морис Таунзенд вышел за дверь, оставив миссис Пенимен в состоянии глубокого оцепенения.
Между тем в гостиной Кэтрин снова уселась вышивать - теперь уже, так сказать, до конца жизни.
КОММЕНТАРИИ
1. Называя Нью-Йорк столицей, Джеймс не имел в виду его административный статус, так как столицей страны и штата город был задолго до указанных лет (соответственно в 1785-1790 и 1784-1797 годах).
2. Покипси - город в штате Нью-Йорк, приблизительно в ста десяти километрах севернее города Нью-Йорк.
3. Далее следует автобиографический отрывок. Джеймс родился в доме, находившемся в нескольких шагах от Вашингтонской площади; на самой площади действительно жила его бабушка по материнской линии; в своих воспоминаниях, написанных на склоне лет, он упомянул и учительницу с линейкой.
4. "Excelsior!" - стихотворение американского поэта Генри Лонгфелло (1807-1882).
5. Увлечение операми итальянских композиторов Винченцо Беллини (1801-1835) и Гаэтано Доницетти (1797-1848), вполне закономерное для тех лет, к которым приурочено действие романа, когда эти оперы находились в зените популярности, представляется рассказчику архаическим и провинциальным на фоне оперной реформы 50-70-х годов XIX века (Р.Вагнер, Дж.Верди, Ж.Визе).
6. Итальянская певица Джудитта Паста (1797/98-1865/67) и певцы Джованни Баттиста Рубини (1794/95-1854) и Луиджи Лаблаш (1794-1858), много гастролировавшие по разным странам, славились, в частности, исполнением партий в операх Доницетти и Беллини (для первых двух Доницетти специально писал партии).
7. Конфидентка - лицо, которому поверяют тайны, с которым ведут интимные разговоры.
8. Имеется в виду хор древнегреческой трагедии, который в качестве действующего лица активно вмешивался в события на сцене, вступал в диалог с героями, давал им советы, порицал или одобрял их замыслы и поступки.
9. Имеется в виду пословица "раскаявшийся повеса - лучший муж".
10. Эти слова выдают ограниченный культурный кругозор миссис Пенимен. Пантеон в Риме, построенный в античные времена, был в средние века превращен в церковь; дошел до нового времени в хорошей сохранности; здесь находятся могилы выдающихся итальянцев, в том числе Рафаэля.
11. Замок безделья - образ, восходящий к одноименной аллегорической поэме английского писателя Джеймса Томсона (1700-1748). Попадавшие в этот замок, чьим владельцем был волшебник, отдавались во власть чувственным наслаждениям и лишались воли.
12. Цитата из "Макбета" (д.4, сц.3, пер. - Ю.Корнеев).
13. Блумингдейл - небольшой город приблизительно в пятидесяти километрах к северо-западу от Нью-Йорка.