На заре монах Василий с племянником отправились в очередной поход по селам.
В ту пору крупные болгарские монастыри имели в городах свои отделения — метохи, где останавливались странствующие монахи — таксидиоты, собиравшие пожертвования и привлекавшие паломников в свои монастыри.
Иеромонах Василий был настоятелем Карловского метоха Хилендарского монастыря на Афоне и исповедником. Он ходил по селам, исповедовал верующих, совершал другие религиозные обряды и собирал подаяния для своего монастыря.
Монах и его юный помощник шагали на юг, туда, где река Стряма выбирается из Карловской котловины на широкие просторы Фракии.
По долине шествовала весна. Веселее звенели горные потоки. Обогащенная их водами, вспухла и помутнела Стряма. В садах и вдоль дорог стояли в цвету деревья. На левадах, на полянках ореховых рощ, из-под каждого камешка пробивалась молодая травка, тянулась ввысь, к солнцу, сверкавшему в голубых высотах. Робким шумом новой листвы наполнились леса на склонах гор.
Мир окрасился в зелено-голубой цвет. И только гордые вершины Балкана не сняли своих белых шапок перед юной красавицей весной.
Стало людней на полях и дорогах. Малая, худенькая коровенка тащит кривой деревянный сук — подобие сохи. Ей помогает мужичонка, изо всех сил подталкивая допотопное орудие. Неподалеку мерно шагает сеятель, бросая из лукошка семена. За ним корова тянет борону: толстую доску, в которую воткнуты колючие ветки цепкого кустарника. Там, где хозяин побогаче, на поле виден деревянный плуг с железным лемехом и тянут его уже не коровы, а пара сытых быков.
Покрикивая на пешеходов, сгоняя их с дороги, едет на коне богатый турок. За ним повозки с женами, детьми, слугами, разноцветными одеялами и пестрыми коврами. С наступлением теплых дней турецкая знать из Карлова потянулась в Баню — большое село, расположенное у горячих целебных источников.
Здесь монаху Василию нечего делать. Жители Бани в случае надобности сами могут прийти в Карлово, до которого недалеко. Василию надо спешить в село Чукурлии, куда он вызван для исповеди больного.
Дорога идет прямо на юг, по невысоким округлым холмам с плешивыми макушками и заросшими акацией склонами.
С одного из холмов, в глубокой впадине, открылось село. Это и есть Чукурлии. Неподалеку от него видны развалины.
— Что там было? — спросил дядю Васил.
— Монастырь.
— Это они его разрушили?
— Они.
Васил уже не спрашивает: почему? Он только пристально вглядывается, словно хочет запомнить навсегда.
Село Чукурлии — типичное болгарское село. Дома его разбросаны в беспорядке, но живописно. Почти у каждого домика садик с цветами. Болгары, особенно женщины, большие любители цветов. Цветы — существенная часть их туалета. Отправляясь в гости, на вечеринку, какая молодая болгарка или болгарин не заткнет цветок в волосы, за пояс. Цветами они украшают жилища, иконы, церкви. Вручением цветка на танцах или у колодца девушка указывает избранника своего сердца.
Дома просторны и опрятны. Крыши аккуратно покрыты соломой, а кое-где и черепицей.
Женщине обязан болгарский дом своей чистотой, своим уютом. Она белила его стены, расписывала их пестрыми цветами, она плела рогожки и ткала половики, которыми устланы полы, ее руками сделано все, на чем сидит и спит семья: ковры, покрывала, одеяла, подушки. Ею начищена медная посуда, что блестит на полках вдоль стены. Недаром болгары говорят: дом стоит не на земле, а на жене, хорошая жена лучше любого богатства.
Но за этим внешним благополучием часто скрывалась острая недостача во всем, самом необходимом.
Огромным трудолюбием и упорством должен был обладать болгарский крестьянин, чтобы поддерживать жизнь семьи. Все его достояние, само существование, честь жены, дочери, сестры зависели от прихоти любого представителя господствующей нации.
Исповедник прибыл в Чукурлии вовремя. Больной умирал. Монах едва успел его причастить.
— Долго болел покойный?
— Без малого месяц промучился бедняга.
— Что с ним случилось? — робко спросил Васил.
— Эх, сынок, вспоминать ту ночь жутко, не то что рассказывать, — ответила жена покойного.
Рассказали соседи. Проезжавшие через село турки облюбовали для ночлега этот дом. Вечером, получив от хозяев вина и еды, они долго пьянствовали, а потом потребовали, чтобы хозяйская дочь, шестнадцатилетняя девушка, развеселила их пляской. Отец воспротивился и был за это жестоко избит.
—- И никто не вступился? — спросил Васил.
— Нет, мы не молчали. Мы вступились. Но они были вооружены. Несколько человек наших ранено. Может, кто из них и умрет.