– Бедненький, – допрыгав до змея, который уже сыто икал, погладила его по руке. Заглянула в его теплые глаза и грустно спросила: – Тебе сильно тяжело так жить?
– Да не, – отрицательно качнул головой мужчина, поглаживая меня по макушке. – Привык уже. Правда чихать одна из голов любит в неподходящий момент, но это ничего. Еще месяц терапии и все будет шикардос. – Заложив руки за голову, мечтательно улыбнулся змей, прикрыв глаза.
– А где ты терапию проходишь? – Задержав дыхание, поинтересовалась я. Моя чуйка просто вопила о том, что Горыныч наше спасение.
– На Земле. Но попасть туда сложно. Яга выдает пропуска, а без этого никак. – Приоткрыв один глаз, хитро посмотрел на меня мужчина и улыбнулся кончиками губ, заметив мое поникшее настроение.
Что не день, то все хрень.
Точно!
Подпрыгнув на месте от пойманной мысли, я уставилась на Горыныча и Иванько. Но последнего я в расчет не брала, так как в прострации парень летает до сих пор, а может и связь с космосом налаживает вместо меня, полезное, кстати, дельце. Когда свалю, его в храме оставлю для (хэштег) #мудрсоветов.
– А почему на Трандырии постоянно день? – Переводя взгляд с одного на другого, вопросила я.
– В декабре у нас только одна ночь, – выйдя из астрала, ответил царевич. Посмотрев более осмысленным взглядом сначала на меня, потом на змея, дурачок пожал плечами, не привад особое значение Горынычу, и продолжил меня просвещать: – Несколько столетий назад, намутили наши волшебники разных разработок, что от перенасыщения магического поля мира сошли с ума и полопались как мыльные шарики. Красиво было. Прям в Новогоднюю ночь, случился столь красивый фейерверк, который никто из ныне живущих так и не может повторить… – Мечтательно закатив глаза, вздохнул Иванько. Тряхнув головой и нахмурившись, он продолжил: – Так вот, сие действо приходилось с начала декабря до полуночи. Целый месяц были магические сдвиги и прочая чепуха, которая отразилась таким вот странным образом. Темнеет в декабре только один раз, в Новогоднюю ночь и сразу же с сумерками приходит и первый снег.
Чем дальше в леса, тем непролазнее становиться.
Честно? Я даже не знаю, что ответить на это, да и надо ли?!
Вернувшись к своей тарелке, продолжила есть. Стараясь ни на что не реагировать и вообще выключить свой мозг. Надоела мне эта абракадабра, присыпанная чем-то неадекватным. Интересно, если после своего «отпуска» я посещу психолога, каков шанс быть запертой в психушке? Или сдаться во имя науки в какой-нибудь научный центр, или куда там, и первое что попросить, чтоб почистили мне мозг? Потому что он уже начал кипеть да припекать.
– Горыныч, где моя невеста? – Сквозь шум в ушах, услышала я требовательный голос Иванька.
– Там, где ты ее оставил, – пожав плечами, насмешливо ответил змей.
– Я ее нигде не оставлял! – Рассеянно отозвался царевич, потерянно переводя взгляды то на меня, то на Горыныча.
– Значит ее нигде и нет! – Сказал мужчина, подымаясь с табуретки.
Он жестом фокусника, собрал все грязные тарелки и закинул их в посудомойку (да-да, сама офигела). Повернулся к нам и заметив наш уставший, местами и зевавший тандем, воскликнул:
– Так, вон две свободные комнаты, идите отдыхайте.
– Но, моя… – начал возражать Иванько, но его быстро заткнули.
– Все разговоры потом, а сейчас спать и набираться сил! – Прорычал недовольно Горыныч, буквально впихивая царевича в комнату. Насильно уложив его в кровать, змей повернулся ко мне и грозно свел брови. Подняв лапы в жесте капитуляции, я упрыгала в противоположную сторону и взлетела просто на мягенькую перину. Устроившись поудобнее, я уплыла в царство Морфея, слыша на грани подсознания:
– Скоро, Васюшка, и тебе трындец придет!
Выспавшись, я сладко потянулась и заметила… что ничерта не изменилась, и я все та же лягуха. Ну ладно. Обижаться и дуться будем потом, а сейчас завтрак. Надеюсь, Горынушка меня покормит.
Спрыгнув с кровати, я понеслась в кухню-столовую, где, судя по голосам, спорили бодрствующие мужчины, но заметив меня, оба умолкли. Горыныч выражал спокойствие и радость, глядя на меня. А Иванько был хмур и на чем-то сосредоточен, что было не свойственно его детской натуре (хех).