Леха попробовал и удовлетворенно крякнул. Анька взяла у него чашку, сделала небольшой глоток, но тут же раскраснелась и, хватая жадно ртом воздух, вернула ему.
— Спирт? — прохрипела она, запив огонь во рту остатками чая.
— Он самый, — удовлетворенно ответил Витька, залпом осушив остатки кофе, — вот теперь можно и покурить.
— Какой пример вы даете своим пациентам? — Ольга осуждающе смотрела на ребят.
— Более чем положительный, — ответил Коля, допивая свой кофе.
— На своем примере доказываем пагубность привычек, — Леха медленно попивал ликер, посмеиваясь над красной Анькой.
— Вот Марат не пьет, никогда, — парировала Ольга.
— Ему не положено, по всем фронтам не положено, — Леха допил ликер и блаженно потягивался.
— Да, мало того, что татарин, так еще и твой муж, — добавил Витька, отправляясь в курилку.
— Да, ему со мной очень повезло! — Ольга приосанилась, поправляя прическу.
— Никто и не спорит, рассудил Коля, — мы пойдем, я завтра на дежурстве.
— Пока, — пропела Анька.
Коля с Наташей попрощались и направились в общежитие.
— Когда они уже объявят? — спросила Ольга, глядя на удаляющихся друзей.
— Что объявят? — Леха встрепенулся от своих мыслей, пытаясь уловить ход беседы.
— Алексей, Вы же врач!
— А, это. А что тут объявлять, через недель двадцать пять — роды.
— Ну, а мы должны значит ждать? — Ольга гневно вскинула брови.
— Ну, нам же не рожать.
— А я рада за них, — ответила Анька и о чем-то мечтательно вздохнула.
— Ладно, мне сегодня на дежурство, — проговорил Леха.
— Как? Ты же вчера только был? — Анька удивленно воскликнула чуть громче, чем ожидала, отчего смущенно бросила взгляд на стол.
— Вот так, попросили заменить, зато два дня свободных будет. Посплю ночь в приемной, вон погода какая, никто болеть и не захочет. Я заступаю на дежурство.
— Ладно, а мы тогда отдыхать, завтрасуточное, поэтому спать, — Ольга встала и направилась к выходу. Остановившись, она посмотрела на подругу, Анька медленно поднялась, поправляя складки халата.
— Ты не скучай, если что— зови! — она потрепала Леху по плечу и вприпрыжку побежала за Ольгой. Леха мечтательно проводил ее взглядом, и был пойман Витькой, только что вернувшимся из курилки.
— Что ты мямлишь, не понимаю тебя. Вот, блин, два дурака, честное слово!
Леха раскраснелся, стараясь отвернуть от Витьки смущенное лицо, но тот стоял возле него нависшей скалой, неодобрительно качая головой.
— Пора на дежурство, — Леха встал, стряхнул на пол с себя крошки и жестко посмотрел на Витьку. Его раздражало, что друзья постоянно давят на него, но больше всего его раздражал он сам, понимая, что друзья правы, правы настолько, что чем больше он думал об этом, тем злился сильнее.
— Я тебя на чистую воду выведу! И ее тоже! — воскликнул Витька, потрясая в воздухе здоровым кулаком.
— Выводи, — тихо ответил Леха, но Витька уловил то, что хотел услышать и довольно заулыбался. — Пойдем, пора.
Ребята вышли из буфета, звонко хлопнув ладонями в пустом коридоре, с уже приглушенным светом. Витька легкой поступью, что со стороны было странно по отношению к его большому телу, пошагал в сторону хирургии, что-то насвистывая, беспардонно фальшивя на высоких нотах.
Алексей проводил взглядом фигуру друга, пока тот не скрылся за двойной дверью. Он смотрел машинально, в голове его уже роился улей разных мыслей, вводя его в состояние некоторого лунатизма. Именно на таком автомате, погруженный в свои мысли, он направился в приемное отделение. В голове его сталкивались последние слова друга, веселый смех Аньки, вот уже начинала появляться уверенность в себе, он уже почти пообещал себе завтра же объясниться с ней, но тяжелое, холодное чувство неудачи, до боли знакомое, резануло яркую картину острым ножом со стекающими черными каплями сомнений. Несломленная уверенность начала биться, отвоевывая по кусочку право — вершить его судьбу, но вдруг все померкло. Все мысли об Ане, о возможном крахе сразу пропали.
Алексей остановился в задумчивости. С удивлением он обнаружил себя уже у входа в приемное отделение. За дверью слышались женские голоса, весело обсуждавшие предстоящее дежурство. Пытаясь сосредоточиться на этой болтовне, Алексей начал прислушиваться, но возникшая раннее мысль молниеносно вернулась, заместив собой все.
Его беспокоил рассказ Наташи. Теперь же он мог без сомнений сказать, но надо сначала осмотреть тело. Уверенность в своей правотеросла в нем огромными рывками, так что, осмотр тела уже был не столь важен.