Когда, я вылезла из автомобиля, смогла лучше разглядеть улицу. Она не была большой. Простая деревенская улица, но воспоминания всё-таки перенесли меня на десять лет назад. Тогда, я, будучи совсем девчонкой, ездила с папой на свадьбу, в похожую деревню. У его родственников был большой дом с массивными кирпичными столбами, на том месте, где у домов находится фундамент. Стоял жаркий день. Свадьбу делали во дворе, причём забор с калиткой убрали. Получилось так, что поздравить молодожёнов мог зайти каждый желающий, не крича при этом через ограждение. Кажется, что тогда за столом, сидела вся деревня. А раньше, в деревнях всё ещё жило много людей. Длинный п-образный стол под красивой плакучей берёзой, солнце, уходящее в закат. Я полюбила это место, пока меня не искусали комары. Потом моя детская избалованная душа всё же заныла, и родители увезли меня домой.
Вот и сейчас, мне становилось двояко. С одной стороны, легенда о поместье и странные местные жители пугали, с другой стороны - здесь, было весьма уютно. И домик Ваниных родственников был миленький.
Возможно, когда мне исполнится пятьдесят пять, и когда я выйду на пенсию, мы с Ваней обязательно уедем доживать свой век сюда. Подальше от шумного Питера. Квартирку отдадим детям, я скуплю все ботанические рынки с редкими цветами и травами, Ваня отстроит здесь хороший дом, и заживём.
Укутавшись в кардиган, я снова посмотрела вдаль. В конце деревни стояла небольшая, словно с картинки деревянная церквушка.
- Зой, я оплачу тебе маникюр, только ради всего святого, помоги мне справиться с этими репьями. Инструменты у меня. Хватит мечтать!
- А какие у тебя планы на этот участок? - Спросила я, протискиваясь в проём серой наполовину гнилой калитки. Но она не захотела мен отпустить просто так, и я оцарапалась о ржавый гвоздь. - Чёрт!
- Построю хороший дом, потом продам.
- А как же, «Доживать свой век в уютной тихой даче под Питером»? - улыбнулась я, растирая незаметную царапину.
- Мы купим дачу, где-нибудь в другом месте? Зачем тебе это старьё?
Я пожала плечами, потому что в какой-то степени он был прав. Он отстроит здесь дом, выгодно, через свои связи продаст так, что строительство окупится, и ещё останутся деньги на какую-нибудь малость. Но мне стало жалко этот участок, потому что несмотря на мою большую любовь к Санкт - Петербургу, он мне сумел понравиться.
Мы расчистили проход к дому и вскрыли замок. Заходить туда было опасно, и Ваня предупредил меня об этом, но я подумала, что лучше умереть вместе, чем я буду смотреть на то, как на него падает крыша.
В доме пахло плесенью, пылью и историей. Не зря говорят, что стены всё помнят. Я отчётливо ощущала мгновение из быта живших в этом доме людей. Я не могла это объяснить. Ещё никогда мне не доводилось бывать в очень старых частных домах. Обычно, там делают ремонт, шагают в ногу со временем. Возможно, если бы кому-то было бы делать ремонт, этот кто-то его сделал бы.
Я прошла в гостиную. Здесь около окна стоял небольшой, но крепкий деревянный стол, на нем вязаная салфетка, какой обычно покрывают всё наши бабушки. Потолок с одинокой грушевидной лампочкой, держащейся на чёрном проводе. Кровать возле обратной стороны печи, и рядом дверь, видимо вход в другую комнату. Под кроватью стоит большой сундук, и рядом швейная машинка в деревянном футляре.
Ваня был ещё на кухне, а я решила изучить содержимое сундука, и отправиться в следующую комнату.
Он был неимоверно тяжёлым. Чтобы его носить, нужен был крепкий человек, и даже влага от дырявой крыши не помешала ему отлично сохраниться в течение шестидесяти с лишним лет. Я
разобралась с заржавевшим замком и открыла сундук. Влага всё-таки попала внутрь. Ткань и одежда непоправимо испортились, но сохранилось самое ценное - фотографии и письма, среди которых нашлась похоронка. Фотографий было целых семь штук. На двух из них изображалась миловидная девчушка с густыми косами и в цветастом платье, на одной - мужчина и женщина, удивительно похожие на моих родителей, на следующей - та самая девушка, но уже в свадебном платье. На пятой неразборчиво, но вроде, молодой человек в военной форме. Но последние заставили меня вздрогнуть. С фотографий на меня смотрела я, ну или женщина похожая на меня, как две капли воды. Даже крупная родинка на щеке имелась. Крупными буквами карандашом на обороте было написано «Зоечка, Костя и я (Любаша) июль 1938 год». С трудом оторвав взгляд от своего двойника, я посмотрела на молодого человека рядом, чуть ниже нас сидела та самая девушка с других фотографий.
Я развернула треугольник. Небольшой листочек был полностью исписан неразборчивым почерком. Но были читаемые слова, и даже предложения. Если, тщательно изучать, то можно разобрать, но я выхватила только одну фразу « Зоечка, прости, что редко пишу. Страшно. Везде трупы. Погибло два боевых товарища. Я даже плакал. Командир нам говорит, что в войну привыкать мы не должны ни к кому, но...»... «Зой, завтра бой. Если, мы не выстоим, знай, милая, что я тебя люблю!» ... « Командир у нас лучший. Мировой мужик. Меня сыном называет...»