Внутри стало тоскливо. Я представила этого симпатичного парня, под взрывом бомб вдалеке. Он прислонился к окопной земле, и моча во рту карандаш, неровным почерком, писал, как любит эту девушку.
На треугольнике было написано ещё «Сталинградский фронт». То есть, этот самый Константин попал в самую мясорубку войны, и видимо ему принадлежит следующая похоронка... Но нет, имя я всё-таки разобрала. И она была на имя этой самой Зои, которая ушла на фронт, как медсестра и погибла под Ленинградом. От этого моё настроение сошло на «Нет», и я готова была расплакаться. До чего стало жалко эту пару.
Ниже похоронки был ещё один треугольник. И принадлежал он уже Зое. Я была серьёзно напугана, и удивлена, потому что почерк был мой, даже буква «д» была моя, а я пишу её по-особенному.
« Костя, я ранена. Мне холодно и страшно. Я ослушалась тебя, и ушла на фронт. Первые дни меня рвало от крови и ран солдат. Мне было тяжело от запаха тухлого мяса. Солдат жалко. Бывает, ночью кричат: «Помоги дочка».
Меня ранили в левую ключицу, почти около сердца. Очень больно. Прогнозы делать рано. Бывало, что безобидная рана могла убить человека.
Медсестры сказали, что я беременна. Костенька, я надеюсь, что мы оба выживем и вырастим нашего ребёнка. Люблю тебя. Твоя Зоя»
Я была под впечатлением, но показать фотографии и письма Ване, я не успела. Он прочитал мне нотации о том, что я не должна от него отходить даже на сантиметр. И я обиделась, потому что он прав, и потому что непривычна к кричащему тону с его стороны.
Мы очень редко ссоримся, но даже в этот момент он не повышает на меня голос. Наши скандалы скорее похожи на простой спор, где я краснею, а он смотрит на меня, как на глупого ребёнка, а после уходит, чтобы дать мне остыть.
В закрытой комнате не оказалось ничего интересного. Такая же кровать, полки, зеркало. И стол, на котором лежала записка. Ваня не стал рисковать и проходить туда, потому что штукатурка отвалилась, и бревно на крыше угрожало упасть прямо на нас.
- Уверен, что там ничего интересного. - Он врал, потому что я успела заметить блеск любопытства в его карих глазах. Да и самой мне было очень интересно. И я снова ослушалась. Когда он отошёл к окну, я проскользнула в комнату, но, увы, дождь смыл чернила, оставив пожелтевшую бумажку.
- Там ничего нет. - Сказала я, выходя из комнаты. Но не успела очнуться, как Ваня с большой злостью, едва не сломав запястье, схватился за меня, и посмотрел так, что стало не по себе.
- Если, я тебя здесь потеряю, в жизни не прощу себе этого. Неужели, ты хочешь, чтобы я поседел раньше времени?
- Прости. Любопытство меня пересилило. Я обещаю, больше так не делать.
- Дурёха! - Ваня ослабил хватку и поцеловал меня в лоб. Он, правда, очень боялся: его руки тряслись.
Мы вышли на улицу. Муж перестал что-то искать и решил, по возвращении в город, заняться участком. Нанять строителей.
- А вы, собственно, кем будете? И чего это вам надо на участке Древновых?
Голос раздался за спиной, и я вздрогнула. Худая, сгорбленная, с высохшей правой рукой старушка остановилась возле меня.
- Ах, вы внуки Зоечки. Ты очень на неё похожа, дочка. - Голос смягчился.
- Я не кровная родственница, а жена потомка.
- Странно, ты очень похожа... Я и подумала...
Меж тем, Ваня сделал хитрый замок из проволоки на двери, и гордый собой, отряхнув руки, подошёл к нам.
- Так вы знаете Зою? - спросила я, когда мы уже направлялись к калитке. - Она выжила?
- Я приехала сюда в шестьдесят восьмом. А о Зое наслышана от Любаши. Жила она в их доме, потом, кажется, уехала.
- А Любовь это...
- Подруга Зои. Древнова у неё фамилия. У самой Зои какая-то замысловатая фамилия Васильева, Василькова...что-то такое.
- Василевская? - по моей спине пробежал холод. Но до последнего, я считала, что она всего лишь неизвестный мне мой предок. Бывают поразительные сходства в родстве, разве не так?
- Точно.
- Значит, всё-таки я её потомок. - улыбнулась я, но улыбка получилась кривой.
- Искали моих предков, нашли след твоих. Надо же, как судьба нас свела - Ваня открыл дверь автомобиля и жестом пригласил меня сесть.
Мне требовалось время, чтобы пережить это всё, хорошенько прожевать полученную информацию. Когда у меня шок, я закрываюсь в свободной комнате на долгое время, сажусь на пол и думаю. В такие моменты я никого не хочу видеть.