— Варя! Уходи отсюда!
Она не шевельнулась.
Пронырливый малец забежал перед зловещей четверкой и стал кидать в лицо Леньке землей. В глаза норовил попасть.
Четверка ринулась вперед. Замелькали кулаки. Ленька успел шлепнуть парня в вельветке, полетела к эстраде зеленая шляпа.
И вдруг грохот потряс танцплощадку. С эстрады с шумом посыпались музыкальные подставки. Из-под них вырос лохматый, страшный человек, в одной руке он держал недопитую бутылку английской водки, а в другой руке у него был пистолет.
Забурлило, перемешалось все на танцплощадке. Толпа ринулась к выходу, люди кричали, визжали, давили друг друга.
Контролерш вместе с воротцами и стульями вынесло к пивному ларьку.
Где-то у бильярдной разливался дребезжащий свист Аркаши-милиционера.
Леньку тоже вынесло на улицу. Женьки Бурцева не было видно, зато Варя Смирнягина держалась за Леньку крепко-прекрепко, намертво.
Он не сразу заметил, что она уводит его скорым шагом из парка. Он вообще плохо видел — глаза были забиты землей и песком.
— А мед-то! — спохватился Ленька. — Передача же для Сашки! Инвалид безногий от всей души…
— Прошу тебя, умоляю, скорее, скорее, бежим! — причитала Варя.
…Она привела его к себе домой. Смирнягины, мать и дочь, жили в двухэтажном доме-времянке, что понастроили сразу же в начале войны для эвакуированных авиазаводцев.
Трехкомнатная квартира была на трех хозяев.
Смущенный Ленька не знал, куда приткнуться в крохотной восьмиметровой комнатенке.
Мама Вари тетя Зина оказалась приветливой, веселой женщиной. Глянула на Ленькины синяки, приказала дочери:
— Давай лечи, наверно, из-за тебя парня разукрасили.
Синяк был совсем не большой, сильнее горела ссадина на шее, а самое главное, разламывало глаза от земли и песка.
Варя прижгла ссадину йодом, к синяку приложила пахучую мокрую салфетку. А глазами занялась тетя Зина. Она положила Ленькину голову к себе на колени и языком выводила соринки то из левого, то из правого глаза…
Потом они пили чай. Ленька чувствовал себя не совсем ловко, начал собираться домой.
— Завтра к папке надо, репу полоть пора, вообще скоро отпуску конец, — лепетал он.
— Останься у нас, Леня, — уговаривала Варя. — Они могут дождаться тебя. Ведь ты самого Федьку Царя ударил.
Ленька почему-то не очень боялся этих царей и золотозубых… Его Сашка Лебедев беспокоил, и как теперь быть с этим медом, он не знал. А еще он хотел спросить Варю про того бровастого парня, который с ней танцевал и согласился уйти с площадки, чтоб с Варей танцевали блатные.
Тетя Зина вышла из комнаты и почти тут же вернулась:
— Сосед Павел Филиппович на работу с двенадцати собирается… С ним безопасней…
— Да что вы, я сам, — засуетился Ленька.
Из-за двери пробасили:
— Ну кто там попутчик в сторону завода?
Ленька сказал «до свиданья», шагнул к двери, но Варя его догнала, приобняла и чмокнула в губы.
От тридцатого квартала, где жили Смирнягины, к заводу надо было идти сначала болотистым пустырем, потом поодаль от кирзаводских бараков посыпанная песком дорожка приводила к южной проходной.
Павел Филиппович оказался человеком лет тридцати, одинакового с Ленькой роста, и в плечах они были одинаковые, только руки у Вариного соседа были толстые и переплетены синими взбухшими жилами, он подручным кузнеца во втором цехе работал.
Они вышли на улицу.
Леньку Лосева ждали…
— Вы идите, Павел Филиппович, а то на работу опоздаете, — сказал Ленька, — а мне тут еще поговорить надо.
— Ну смотри, — кузнец раскурил папиросу и пошагал к песчаной дорожке.
К Леньке подошел бровастый танцевальный парень.
— Меня Николаем зовут, а тебя Леонидом, я уже знаю… А этот-то, который распугал всех, он не с настоящим оружием был, стартовый пистолет у него…
Ленька Лосев молчал.
— А милиция понаехала, скрутила громилу, а у него на ухе Гитлер. А он деньги швырял, много-много денег. Я вот пятьдесятку ухватил…
Они шли по гравийной дорожке.
— Царь сказал: «Падла буду, если этого фраера не замочу». Это он про тебя сказал.
— Ты любишь Варвару? — спросил Ленька.
— А куда она денется? Тебя все равно убьют, Царя посадят, а я потом на ней женюсь. Она хозяйственная, все делать умеет. Мать у нее на пескоструе посменно работает, так что чего ей выпендриваться — выйдет за меня, как-никак контрольным мастером работаю.
— Слушай, Коля! Просьба у меня к тебе большая — пока меня не убили, не ходи сюда, ладно?
— Ладно! Я потерплю, — с готовностью согласился Коля.