Протяжный стон Люты выбил из головы все лишние мысли: она распахнула дверь, рявкнула в коридор:
— Горячей воды мне несите, быстро!
И занялась делом.
Но сначала, все-таки, тщательно пересчитала подписи в Лютиной писульке, а потом, воровато оглянувшись, надколола палец. Мало ли…
В голове было пусто-пусто.
Васка поднимался, уверенный, что уговорит Ковь на все плюнуть и уехать из этого поганого города. Спешил. Прочь, прочь, скорее прочь от как бы вроде бы добрых тетушек с их фальшивыми улыбками, фальшивым гостеприимством и дурной привычкой перекладывать на хрупкие (на самом деле нет) плечи случайно (тоже нет) попавшей к ним постоялицы самую настоящую ответственность.
Но где-то на полпути его осенило. Он встал как вкопанный, борясь с жутким желанием побиться лбом хоть бы и о перила.
Магичка, которую никто в городе не знал и не запомнил. Наемник тех же характеристик.
Ковь никто не видел рядом с домом Люты, потому что в последние несколько дней она их него не выходила. Его видели, но всегда можно сказать, что он чему-нибудь учил Фылека… да и про Ковь можно сказать тоже самое…
Повитух нет. Свидетелей рождения живого ребенка, то есть, тоже.
Вряд ли Люта хотела бы их убить, убить как раз проще обычную повитуху. С Лютиными-то познаниями даже так, что никто ничего и не заподозрит. Сердечный приступ, падучая — мало ли что случается с честными повитухами? Достаточно подобрать пожилую, и никто не будет докапываться до причин смерти старухи. Главная-то ясна — старость…
То есть что? Есть магичка, есть рыцарь, есть ребенок, про которого никто не знает, жив он или мертв. У рыцаря есть… ну, предположим, деньги: наверняка целая куча народа видела ту серебрушку, вовремя он решил показушничать, нечего сказать. Да и постоялый двор они выбрали не самый дешевый… У Кови… у Кови… Что Люте могло понадобиться от Кови? Навыки повитухи? Вряд ли только они, да и Люта не могла не понимать, что навыки, скорее всего, так себе. Значит, важно то, что Ковь — магичка. Может, ребенок волшебный? Почему бы и нет, ситуация настолько бредова, что можно предположить что угодно, лишь бы понять все правильно…
Рыцарь, магичка, волшебный ребенок в городе солнцепоклонников.
Волшебный ребенок не сможет долго жить в городе солнцепоклонников? Да уж, проблем у него будет побольше, чем у обычного…
А у рыцаря есть деньги, магичка и лошади — все это легко спасет волшебного ребенка от проблем.
Итого? Ну, тут элементарно. Волшебного ребенка милая женщина Люта всучит им не нытьем как катаньем. Даже не им: достаточно убедить сердобольную Ковь. Та, конечно, весьма цинична для девушки, но дети ее слабость. А Ковь — слабость рыцаря, у которого есть деньги, а значит — возможность вывести чужого волшебного ребенка из города солнцепоклонников…
А потом будет принимать соболезнования от соседок. Гарра дала — Гарра взяла. Что еще говорят? Слишком поздно, как она решилась, неудивительно, что ребенок родился мертвым… что поделаешь, жалко, горе-то какое…
Васка тряхнул головой, отгоняя непрошеные воспоминания. Нет на них времени.
Главное, что в гибели ребенка никто ничего подозрительного не увидит.
Вот почему Люта обрабатывала именно Ковь. Васка бы все равно от нее никуда не делся, так что зачем зря тратить на него время?
Биться о перила он не стал. Буквально взлетел по лестнице, услышал обрывок какой-то фразы, приник к двери и сообщил:
— Ковь, эта тварь тебя опоила.
— Я ничего не пила…
Васка многое расслышал в этом голосе. Растерянность. Страх. Неожиданную решимость. Очевидно было: он проиграл Люте в сухую и вряд ли сможет что-то сделать.
Слишком уж хорошо Люта подготовилась. Вряд ли он смог бы Ковь переубедить, так что он даже не стал пытаться. Поддержал как мог, уколол Люту напоследок, посоветовав Кови затребовать у нее бумаги, но это была жалкая попытка. Укус загнанной в угол полуживой крысы.
Что же, ладно. Их использовали. Ничего страшного, кроме, конечно, растоптанной гордости. Если все так, как он предположил, то они просто отдадут младенца какой-нибудь сердобольной женщине в близлежащей деревне вместе с остатками денег и забудут это дело как страшный сон. Пусть Ковь поступит по совести, он поможет.
Так что спускался он уже вихрем. Едва не споткнулся о топчущегося у входной двери мальчишку.
Мысли в голове бились назойливыми мошками. Плодились, бесполезные, пустые, лишние, перескакивали с предмета на предмет, с молитв всем известным богам на беспокойство о человеке.
Вот мальчишка… Васка посмотрел в его обескровленное лицо и понял, что не сможет пожелать его матери и не рожденной еще сестрице смерти. Это и избавило бы от многих проблем. Но нет. Потому что вот он, мальчишка. Стоит. Трясет его.