После чего Ковь закрыла рот и, на всякий случай, на его пальцы смотреть перестала. Перевела взгляд на лицо, а там какие-то нечеловечески синющие глаза. Вот смотришь в них и не замечаешь, что нос крючком и губы слишком тонкие, а щеки впалые, как будто он, аки верный волкодав, не ел, не спал, все ждал брата. Просто — смотришь…
Эха, однозначно, была спасительницей одной конкретно взятой замечтавшейся магички: на этот раз она отчетливо причмокнула, второй раз выдернув из голубой дали на грешную землю. После чего Ковь сочла за лучшее рассматривать его правое ухо, оно хоть было обычным и не наводило на странные размышления.
— Кирочка, — пропела она, — родная, я так и не выучила этот клятый жестовый язык, ты не могла бы озвучивать сказанное?
Кирочка посмотрела на Ковь как на идиотку, только пальцем у виска не повертела. Как раз Кови этот язык давался лучше всего, потому что, в отличие от Фылека и Кирочки, а так же от подрастерявшего за год сноровку Васки, она постоянно разрабатывала руки, и пальцы у нее гнулись замечательно. И если уж Фылек последнюю неделю навострился показывать все на пальцах, а Ковь эти неуклюжие, нечеткие жесты отлично понимала, то проблемы с Васкиным братом возникнуть было не должно…
Ковь вздохнула: ну не объяснять же, что она просто не в состоянии вникнуть в содержание, беззастенчиво заглядевшись на форму? У ее учителя в Академии, настоящего опального мага, и то так красиво не получалось…
— Сомневаюсь, — Кукольным голосом пропищала Кирочка, — О, Гарра Дающая, неужели это мой дорогой братик!
— Без отсебятины, пожалуйста, — Нахмурился Васка. — Гарры там точно не было.
— А я не только по рукам, я еще и по лицам! — Возмутилась Кирочка, — и вообще, раз заказали услуги переводчика, то терпите художественный перевод. Или сами разбирайтесь.
— Васка… лерох, вы продолжайте, продолжайте. — Согласно кивнула Ковь. — Мне очень интересно. Быстрее доругаетесь, быстрее в замок пойдем, а то прохладно же.
— Смотрю, цирк ты уже и так привел. — Пискнула Кирочка, вызвав на лице Васкиного брата кривое подобие улыбки. — Кто эта наглая… сомнение… дева с тобой?
— Сомнение что дева или что наглая? — Немедленно фыркнула Ковь, — Нет… нет?
— Второе, скорее, да… — Протянул Васка. — Сомнение. Это я из вежливости. На самом деле да.
— А есть жест для вежливого сомнения? — Тут же встряла Кирочка.
— Так, так, все, сосредоточьтесь на ругани! — Прикрикнула Ковь, — А то я тут из девы в старуху превращусь. Замерзшую.
— Знакомьтесь, это мой брат. — Васка, наконец, выпустил локоть Кови, — Шеложкитерох Диерлих.
— Шелошко… кто? — Переспросила Ковь.
Имя звучало как воплощенное шамканье. А Ковь-то думала, что родители Васки за что-то младшему сыну мстили. А это он еще везучий оказался.
— Шеложкитерох. — Терпеливо повторил Васка. — В честь прадеда. А это моя подруга, — Слово «подруга» он выделил, — Ковия.
Ковь невольно посочувствовала еще и Васкиному прадеду.
«Фамилия?»
Прогресс. Вот, как работает хорошее имя: пока пыталась примерить на него это «Шешешеше» отвлеклась и не поддалась магии его жестов, даже поняла, что он спросил. Глянула на Васку — вот смешно, а ведь он, наверное, и не помнит ее фамилии. Тот почесал в затылке.
— Э-э-а это, у нее на руках моя воспитанница, Эха. Рядом ее брат, Фылек: он в последнее время не говорит, так что у вас много общего…
Фылек хмуро зыркнул на Васку единственным глазом.
«Не думаю», — Шелош… А-а-а, какая разница, он все равно не узнает, как Ковь его зовет про себя, так что будет Ложкой, презрительно хмыкнул, — «Кто они?»
«Я — из мастеровых», — вдруг ответил Фылек. Подумал немного, добавил: «Высокородный господин».
На фоне точных, выверенных движений пальцев Ложки, жесты Фылека выглядели крайне неуверенно, как мазня пятилетки на фоне фрески какого-нибудь умершего в нищете гениального художника, и Ковь восприняла их скорее как «Выкроротный гадин», и долго думала, что же это значит. Помогла Кирочка: она сильно ткнула Фылека в бок и заявила назидательно:
— Тебе же сказали, воспитанник! А значит, никакой он тебе не господин, а самый что ни на есть дядюшка! Смелее надо быть. Знать свое место. Я — Кира. Кира Дитьерлих.
Задрала подбородок повыше и улыбнулась, даже не подумав напустить на себя самого простенького морока.
«Ты связался с нечистью, младенцем, немым безродным мальчишкой и бабой», — Жесты у сэра Ложки были резкие, раздраженные, даже слишком размашистые, хотя лицо было спокойно, — «Будешь убеждать меня в адекватности?»