Кови прямо таки захотелось вставить, что Васка в последнее время слишком часто красит корни, и это становится похоже на какой-то нервный тик, и что перетаскать у бедной девушки всю хну — это тоже не слишком адекватно, но вот так просто вмешиваться не решилась.
Почему-то она вообще чувствовала себя здесь совершенно лишней. От проницательного синего взгляда хотелось спрятаться… хотя бы до тех пор, пока не отрастут брови. Сразу вспоминалось почему-то и про прыщик на шее, и про царапину на носу — неудобно, в общем, было.
Васка аккуратно задвинул Кирочку за спину. Выступил вперед.
— Я не планировал никого убеждать, дражайший братец. Они просто со мной. Просто устали, и просто войдут в замок и просто поживут там зиму. Потому что мне просто больше некуда их вести.
«Ты — вернулся?»
Кови определенно не хватало интонаций. Читать интонации по рукам она пока не научилась, и понять, что именно крылось в этом вопросе, не смогла. А Васка и не докапывался, понял так, как хотел понять.
— Зализывать раны. Можешь считать, что я приполз. — Зло сказал он.
И Ковь взорвалась.
— Да Боги! Рраха Милосердная, Гарра Дающая, Отец Сияющий, Ха… Ха. Да. Тоже бог. Неважно! — Вскричала она, вдруг осознав, что совершенно потеряла суть конфликта и которой окончательно надоело стоять, создавая для этого самого конфликта надлежащее оформление, — Можно мы войдем, а вы тут хоть целуйтесь, хоть деритесь, ей Боги, сколько угодно, но без нас! Мочи нет тут торчать и ждать, пока вы пытаетесь разобраться в том, что за год наворотили! Пока вы разберетесь, кто чью собаку когда пнул, у меня Эха замуж выйти успеет! А-а-а-а-а!
И топнула ногой.
Кирочка с интересом осмотрела обгоревшие камни и отошла подальше.
— А еще он тебя бабищей назвал. — Сообщила она, тыча пальцем в сэра Ложку. — Жуткой, отвратительной, комковатой баби… А-а-а! — Заверещала она, подхваченная сильными пальцами Кови за ухо, — Ну приукрасила немного, никто не люу-у-убит художников!
— Фылек, ты тоже. Подержи сестру, у меня всего две руки, между прочим! А ты, тухлятина, не вертись, а то уроню Эху, добью тебя, убью двух зайцев разом с чистой совестью.
— Э! — Рявкнул Ложка, и Ковь обернулась, — «Это как понимать?»
— Совсем сбрендила, соваться в мой замок без разрешения, наглая женщина? — Перевела Кирочка, потирая покрасневшее ухо. — Ой, простите, я не учла ваш взгляд? Тогда еще: убью, расчленю, спрячу в озере и сожру твои кости, стерва. Ну, перевод неточный, я таких нецензурных слов не знаю, дяденька.
— Слушайте. — Мягко сказала Ковь, вонзая ногти в ладони, — Я уверена, ваш брат гораздо лучше объяснит, что наше совместное путешествие — полностью его инициатива. Васка… лерох — мой рыцарь, я его прекрасная дама, у меня есть его локон и все такое. Я не хочу ни с кем ругаться. Ваши разборки ко мне никакого касательства не имеют. Вам охота на осеннем ветру глотки драть — ну дерите, я потом отвар от кашля сварю. Но если у меня простудятся дети…
Да-да, она мягкая, женственная и очень заботится о детях. А если вот так склонить голову, то прыща будет не видно… А основная их проблема вовсе не в том, что они в дороге уже три недели, ночуют в полях, не заглядывая на постоялые дворы и шарахаясь от каждой древесной тени, не в том, что Фылек кричит во сне и не в том, что Кирочка все чаще рассказывает, что она мертвая. Дело не в том, что сама Ковь на грани и вот-вот буквально взорвется. Нет. Главная проблема, что дети могут засопливиться.
Лишь бы он в это поверил.
Потому что иначе она просто вломится в этот клятый замок, даже если придется потом забаррикадироваться и обороняться от местной стражи…
— А еще она умеет готовить. — Встряла Кирочка. — Если у вас столько много слуг, кухарка не помешает, верно?
Ковь дернулась, услышав слово «кухарка». Вспомнилось бледное лицо Люты.
Ложка медленно кивнул. Повел руками.
«иди»
— Спасибо, спасибо, господин хороший. — Склонилась Ковь, развернулась и прошествовала к замку.
— Ты, брат, был бы поосторожнее. — Протянул за спиной Васка. — Так и порыжеть недолго…
Под глазом у Васки расцветал фингал, губа саднила, но, в общем и целом, переговоры прошли нормально — все остались при своем. Пройти плачевно они и не могли: оба брата осознавали свою силу и были в состоянии остановиться и до смертоубийства. Но и до удачных следовало еще работать и работать: в частности, Васке стоило бы поставить удар, а Кит снова держал меч так, как будто вообще не понимал, каким невообразимым образом эта острая опасная штука подобралась настолько близко и появилась у него в руках, как будто отец и не платил когда-то за его уроки…