-Как ловить? – Моника удивленно всплеснула рукой.
-Подставить прицеп под мою кабину и таким образом остановить мои пятнадцать тонн и свои двадцать…
-Ясно…
-Нет, ясно всё стало, когда обе машины полетели в кювет… Я ещё туда-сюда. Уперся рогами в сосны, а дядя Вася лег на бок вместе с прицепом…
-Ужас какой.
-Влез я к нему в разбитую кабину, а он на меня матом: «Куда прешься, мать-перемать! Чуть котенка не задавил! Сам-то живой?» Оказывается, в последнем отстойнике он этого Ваську на снегу подобрал. Какой-то гад выбросил на мороз, а он нашел. И когда «Центроспас» часа через два на вертолете прилетел и дядю Васю со сломанной ногой забирали, он отдал Ваську мне. Держи, говорит, друг Мишка, этого серого у себя в кабине. На счастье, он будет тебе.
-А хвост?
-Видимо сломался в той переделке или раньше, может. Но это уже потом я углядел, когда аварийный тягач пришел, и фуры стали растаскивать. Потрогал, а он висит у него как прутик и не шевелится. В ветеринарке девчонки ему потом и удалили. Без пользы стал. Поэтому всю жизнь без хвоста.
-Ну, хвост не главное.
-Нет. Вы не понимаете. Для нас с ним "хвост" это самое главное! Очень важно, что ты тащишь в прицепе за спиной и насколько оно необходимо для ждущих груз людей. Чего мы только с ним не возили,... Да, Вася? Начиная от канализационных труб и заканчивая редкими лекарствами... Но если в общем понимании, то хвост ему, как средство общения и выражения своих эмоций, всегда пригодился бы…
-Как вы учёно все объясняете! Но счастье же он вам, Михаил, принес?
Я задумался, следя за дорогой и встречными машинами. Кто его знает, где это счастье и в чем оно конкретно для каждого?
-Наверное. Пару раз Василь Васильевич мне, себе и людям жизни спасал, – сказал я, притормаживая перед небольшой пробкой и перестраиваясь левее.
-Как же это? – она скрестила руки на груди, поежилась и передернула плечами.
-Замерзли? – я повысил температуру кондиционера, и добавил, - орать начинал, когда я засыпал за рулем на трассе.
Она посмотрела на меня внимательно, а потом перевела взгляд на кота.
-Значит, все же не зря вам его отдали. Приносит счастье.
-Значит. Но не счастье, а удачу, скорее, - пробормотал я. - Видите авария на дороге? Я столько их вижу...
Мы медленно объезжали точку трагедии под светом желтых фонарей и в бликах от синих мигалок. Перевернутая легковушка лежала на обочине, рядом стояли скорая помощь и две полицейских машины. Меды суетились, кого-то вытаскивали из покореженного кузова, укладывали на носилки, склонялись над телами. Полиция отодвигала подальше любопытных и щелкала фотоаппаратами на месте происшествия.
-Как ужасно, - шептала Моника, глядя в окно, - как ужасно…
-Не смотрите туда, - сказал я. – Не надо.
-Почему, - она обернулась ко мне и сняла свой берет.
-Потому! Это чужое несчастье. Кому положено те уже там и помогают, а излишнее любопытство жизнь наказывает. Никогда не смотрю на такие вещи. Примета плохая, а у меня впереди долгая дорога…
Она поправила упавшие на плечи кудри.
-Вы суеверный, Михаил?
Оставив аварию позади, я вновь надавил на педаль газа, увеличивая скорость до возможной, и посмотрел на неё:
-У Васьки спросите.
-Почему вы злитесь? Вы же добрый человек.
-Кто вам сказал? – усмехнулся я, - Василь Васильевич проболтался?
-Он не проболтался, - она улыбнулась, - он неразговорчивый котик.
Васька и, правда, молча переводил взгляд то на меня по на неё, но когда мы с ним встретились глазами, он откровенно зевнул мне в лицо.
-Какой милый котик, - она вновь попыталась его потрогать.
Я хмыкнул и отвернулся от них, сосредоточиваясь на дороге.
-Васенька, можно тебя погладить, котик? Милый маленький котенок, – слышал я справа, поглядывая в зеркало заднего вида, - ты же тоже добрый. Как Миша…
-Я закурю, - предупредил я.
-Курите, конечно. Мне нравится…
Что ей там нравится, я не расслышал, потому что приоткрыл стекло пошире и в кабину ворвался холодный осенний ветер, наполнив своим гулом моё личное пространство. Но в нём теперь уже присутствовало кое-что посильнее встречного воздушного потока – Моника…
Она сказала Миша? Давно не слышал своего имени именно в такой интерпретации. Я докурил, и продолжая смотреть на дорогу, аккуратно затушил окурок в пепельнице. Подержал еще немного окно открытым, проветривая кабину, и наконец закрыл стекло.
-Пить не хотите?
-Нет, спасибо, - отозвалась она.
-А ты? – я посмотрел на Ваську и протянул руку к холодильнику на полу.
Этот серый предатель вольготно разлегся на торпедо и позволял Монике гладить свое пузо.
-Ловко же вы его… к себе расположили.
-Моя бабушка говорит «Доброе слово и кошке приятно». И она права.