-Миша, ну зачем вы? Вы же не хам. Вы вот тут, как мне сказали, людям помогли в каком-то скандале…и вам даже зуб выбили за то, что вы вступились за мужа Галины Петровны. За этого… Андреевича.
-Они вам ещё и не такое расскажут. Вы легковерная?
-Да. Но отчего-то Галине Петровне я поверила сразу. И эта Аня… бедная девочка любит, наверное, вас.
-И какие у меня варианты?
-Ну,… вы… должны хотя бы…
-Моника, - я её прервал и остановил, тронув за локоть, - Человек должен лишь тем, кому действительно должен! А с Анной у меня ничего личного не было, лишь песни под гитару. Весной завис у них тут на два дня в связи... Ну, пока ждал ремонтников. Ел, пил и умывался на заправке, слушал Галину Петровну и курил с Андреичем и Захаром. Да, на гитаре бренчал. Каюсь. Она в машине и сейчас лежит. Аня сидела рядом, слушала и подпевала. Но что в этом личного?
-Я вам не верю. Это не могло быть так, как вы, Михаил, рассказываете...
-Ну и не верьте! Да мне все равно, право слово! Зачем я перед вами оправдываюсь, Моника? Не знаете? Мне даже самому смешно стало…
-Знаю. Но ответа я вам не подскажу! Смейтесь, это лучше чем плакать...
Точно училка пятых классов!!! Я махнул Андреичу, что опять сидел на табурете возле колонки.
-Андреич! «Прощанье Славянки»!
-Да всегда, - отозвался он и, вытащив телефон, поковырялся в настройках. Я знал, что его устройство подключено к «громкой» связи на заправке. Но зазвучало другое - «Вальс юнкеров» Жанны Бичевской.
-Позвольте? – я забрал пакетик с питанием для Васьки из рук женщины.
-Что? – не поняла она, но я уже взял ее за руку и обнял за талию, ощущая тепло и трепет ее тела через тонкую курточку.
-Вальс. Умеете?
-А.. а… - начала, но не закончила. Я повел ее в ритме музыки. Под светом луны, звезд и фонарей мы, медленно кружась, стали передвигаться к машине и… орущего благим матом, наверное, за стеклом окна Васьки.
-Вы – сумасшедший! – Моника старалась попадать в такт.
-Да! А вы?
-На ногу мне наступили,… медведь.
-Пардон. Не каждый день тренируюсь!
Она сжала мою кисть. В ответ я прижал ее ближе.
-Миша, вы…
-Я знаю. И вы тоже… Но ничего интимного тут нет. Просто веду вас к машине.
-Почему «Вальс юнкеров»? Почему…???
Я кружил её по асфальту и то прижимал ее к себе, то отпускал на расстояние руки.
-Мы… и я, и он… офицеры. Я – в ВВС служил, Андреич на Северном флоте. Подводник. Мы были оба… кадетами, курсантами,… или юнкерами, гардемаринами, если по старорежимному.
-По…
-Да. А вы думаете, мы стриглись, сапоги начищали, и мундиры украшали, ровняясь на кого…? На Буденного?...
-Нет?
-Нет. И осторожнее, вы мне сейчас плечо коготками проткнете, дорогая…
-Я вам не… Простите, пожалуйста..
-Знаю. И вы простите. Есть просто эти секунды, когда вы для меня больше и любимее кого бы то ни было… Не волнуйтесь! Они, эти мгновения, пройдут и забудутся. Чего мне, конечно, не хотелось бы испытывать впредь. Находить приятно, а терять – тяжело.
-Я это очень хорошо знаю. А для вас все мы? Кто? Асфальт под вашими колесами, так кажется, они сказали?
-Не сходите с ума. Это не так!
-Мне кажется, что вы хотите в чем-то открыться, Михаил?!
-С удовольствием, если бы я этого и впрямь хотел, имел бы на это хоть какое-то право и мог подтвердить непустой смысл сказанных для вас слов. Но мы уже пришли. Васька извелся весь, от предчувствия ваших «кормушек». Спасибо, Андреич!... И вам спасибо. За вальс.
-За танец?
-Мне думалось, что это я водитель тут, и лишь я знаю наш путь! А сейчас мне кажется, что вы взялись двумя руками за навигацию маршрута…
Я отпустил Монику и шутовски поклонился. Василий смотрел на нас стоявших рядом у переднего колеса сверху. Всем видом он выражал свою глубокую скорбь и негодование: ваши танцы – это, конечно достойно и вообще супер, но «Гурмэ»-то мой отдайте, черти! Именно так мне и читалось во взгляде кота, который он сейчас устремил на меня.
Я открыл для Моники дверь, и истошный радостный вопль Васьки огласил территорию заправки.
-Подсаживать вас нужно?
Она бросила на меня быстрый взгляд и довольно ловко забралась наверх. Её округлые формы еще раз мелькнули передо мною и я, с трудом отведя глаза, закрыл за ней дверь.
-Высказалась моя Галина? – спросил, подходя Андреич.
Я обернулся к нему и пожал плечами:
-Что-то говорила. Но о чем она… так и не понял.
-Не обижайся на неё, Михаил. Она сначала скажет, а потом жалеет! Я ей ещё тогда весною сказал, Галя не лезь, ты, к людям со своими советами и наставлениями. Не лезь. Только хуже сделаешь всем…
-Да не обижаюсь я, Андреич. Понимаю, Анька ей как дочь… Но теперь мимо вас придется проскакивать.