— Угу. Враг за барьером! Только теперь и мы за барьером.
Они подошли к утесу.
— Камень, — сказал Лог, положив ладони на неровную поверхность. — Он напоминает мне… — Он не закончил фразы.
— Лог, как было там, откуда ты пришел?
— Ты имеешь в виду… дома?
— Да, какой у тебя дом?
— Дом… это… место, где я жил. Мора… и Порм, и Кваг. Они жили со мной. Порм — моя дочь.
— У тебя есть дочь? Сколько ей лет? А сколько тебе?
— Ей четыре лета. А мне девятнадцать зим.
Тил вспомнил, что средняя продолжительность жизни у новых неандертальцев сорок пять лет. Казалось бы, при такой короткой жизни все должно быть по-другому. Ан нет, дочь, семья. Тил почувствовал уважение к этому конденсированному, чуждому ему образу жизни.
— Какой у тебя дом? — снова спросил он.
— Он в лесу.
— Ну?
— В разрушенном каменном здании, в «руинах», как это называют. Они остались после Великого Пожара. Большие деревья сбили верхние этажи здания, лестницы ведут наверх прямо на открытый воздух. Дети играли на ступенях, а когда налетал ветер, мы забирались в угол внутри здания и пели ветру, а когда с неба лилась вода, мы пели воде. Когда было очень жарко, мы танцевали для солнца. Раз в месяц мы танцевали для луны, только по-другому, потому что солнце и луна не похожи на дождь и ветер. Понимаешь?
— Понимаю.
— Иногда мы заделывали кожей отверстия в стене. Выходили и выслеживали кабана, и снаружи уже был не дом. Там…
— Остаток большого мира, — подсказал Тил.
— Да. И он очень, очень большой, этот остаток. Он сильно отличается от дома. Дом… — Он сделал паузу и вернулся к первоначальному определению: — Дом — это место, где я живу. Наверное, вы, большие и умные люди, думаете, что это глупо. Но вы должны знать, что такое дом.
— А разве ты думаешь, что это глупо?
— Нет, — сказал Лог, — но…
— Тогда и не печалься. Вовсе это не глупо.
Лог, видимо, был удовлетворен.
— А какой дом у тебя? Это тоже место, где ты жил?
— Нет, — сказал Тил, — во всяком случае, я не жил там три года. Я оставил его, когда в четырнадцать лет уехал в Торон.
— Кое-кто из моего народа тоже уехал туда. Не знаю, нравится им там или нет. Те, кто вернулся обратно, говорили, что в городе жить очень трудно.
— Это верно.
— А что ты делал в городе?
— Да так, мотался туда-сюда, — уклончиво ответил Тил. — Работу найти не смог, потому что ее мало, и наконец пошел в армию. Скажи, Илло говорил тебе что-нибудь насчет твоего друга Курла?
— Стража, который поставил указатель?
— Да. И расшвырял наши монеты.
— Ох, никаких манер у человека. Я знаю только, что он здесь очень важная персона. Правда, я не знаю, что он тут делает.
— Может, ходит и шпионит за врагом, судя по тому, что его зовут Разведчик. Хотел бы я знать, как выглядят враги?
— А знаешь, ты прав. Как мы будем сражаться с ними, если мы их не видели? Придет кто-нибудь из них и скажет «привет», а мы и не узнаем, что это враг!
— Узнаем.
— Ну, — сказал Лог, подумав, — должны бы узнать.
Глава 7
Звезды над яхтой были неподвижны. Вода билась о корпус. На горизонте уменьшались и тонули в море башни Торона.
— Как ты думаешь, ты узнал бы принца, если бы он вдруг появился и сказал «привет»? — спросил Джон Эркора. Ветер прикладывал свою холодную ладонь к его щеке, холодные пальцы играли его волосами.
— Не знаю, — ответил Эркор. — Его мозг должен был измениться, тело — вырасти.
Джон наклонился и прищурился, стараясь разглядеть что-нибудь между черными звездами неба и моря, сливающимися перед ним.
— Не поспать ли нам? — сказал он. — Мы придем на рассвете.
И они отошли от поручней.
Солнце пробивало слои ночи и наконец загорелось на воде. Берег был уже виден. Лес подходил к самой бухте. Когда-то тут был иммиграционный порт. Теперь там, где три года назад разбился военный самолет, стоял обгорелый док. Джон поднялся на палубу, других судов не было. Небо прорезал тонкий вой. Высоко над Джоном сверкнули самолеты. Это были военные машины, перевозившие рекрутов из Торона в Тилфар.
С трудом причалив к разрушенному пирсу, Джон и Эркор выскочили на берег и через полчаса уже стояли среди деревьев. Эркор прислушивался, положив ладонь на ствол дуба.