— Да, только она добивалась уже ученой степени, и он был еще студентом. Ну вот и все, что у меня есть.
— Немало. — сказала Алтер.
— Однако это не объясняет, зачем они вместе и куда направились. Петра, есть ли в аэропорту какая-нибудь запись насчет вертолета или вообще этого дела?
Герцогиня начала что-то говорить. Затем твердое выражение ее лица вдруг исчезло.
— Я… я не знаю, Джон. Правда, я больше ничего не знаю. Совет пытался утверждать, что ничего не происходит, и был парализован паникой, когда узнал. Может быть, нам самим надо ехать в Тилфар. Но, кроме этого, я ничего не знаю.
— Мы найдем их, — сказал Джон. — Если же нет — тогда Тилфар.
Твердость снова вернулась к герцогине.
— Сходите туда, где жил Ноник, может, там есть какой-нибудь ключ. Больше ничего не могу придумать.
— Сделаем, — сказал Джон. Герцогиня резко отключилась. Он повернулся к Алтер:
— Готова в поход?
— Готова.
Джон встал и хмуро сказал:
— Она устала.
— Я думаю, устанешь, когда надо управлять страной вместе с кучкой паникующих стариков, с одной, стороны, и с семнадцатилетним королем, который провел последние три года вне двора. О нем только и можно сказать, что он смышлен и послушен.
— Ну, пошли в пансион Ноника.
И они пошли.
По мере того как Джон и Алтер приближались к Котлу, дома становились ниже, ближе один к другому и более убогими. Они свернули в переулок, с которого начиналась самая старая часть города. Хотя был уже вечер, народу здесь было намного больше, чем в центре.
Алтер улыбнулась, проходя мимо двух мужчин, которые спорили из-за узла. Узел был плохо завязан, и из него вылезало тряпье.
— Я снова дома. Спорю, что они стибрили его и не могут решить, кому его отнести. Пансион, наверное, вон там. — Они снова свернули. — Вспоминая время, когда я бегала по этим улицам, я почему-то испытываю ностальгию. А жизнь была такая голодная!
На углу под синим тентом стоял большой лоток. На нем красовались выращенные гидропонным способом фрукты, в стеклянном ящике на ледяном ложе лежала, сверкая чешуей, рыба, выращенная в аквариумах. Продавец в белом фартуке занимался покупателями.
Алтер глянула, не смотрит ли он в их сторону, и схватила плод. Когда они снова завернули за угол, она разломила плод и дала половину Джону, а сама тут же вгрызлась в сладкую мякоть. Джон держал свою долю в руках. Она улыбнулась и спросила:
— Ты что?
— Да думаю. Я пробыл на каторге пять лет, но ни разу не украл ни денег, ни пищи. Дома я ни в чем не нуждался, и мысль о краже никогда не приходила мне в голову. Теперь мне платит герцогиня. И знаешь, когда я увидел, что ты взяла плод, я прежде всего удивился. Ты, наверное, скажешь, что во мне возмутилось нравственное чувство.
Алтер вытаращила глаза, а потом нахмурилась.
— Да, наверное, я сделала глупость… Но знаешь, я просто вспомнила, как таскала фрукты, когда была маленькой. Но ты прав, Джон: воровать — нехорошо…
— Но я не сказал ничего подобного.
— Но я решила…
— И еще я подумал вот о чем: ты выросла в Котле, я в центре, нас разделяет уйма норм и обычаев. Как же ты воспринимаешь все это?
Она хотела что-то сказать, но только посмотрела на него.
— Хорошо, нехорошо! — воскликнул он. — Черт возьми, я же убийца! Как же нам сравняться? Я сын богатея отца, ты циркачка из Котла. Однако у меня есть ответ: мы уже сравнялись в том, чему ты учила меня: я умею откидывать голову, прижимать подбородок к груди и катиться. Мы и сейчас сравняемся. Вот так, — он взял ее за руку, — и так, — он откусил от плода.
Она слегка пожала ему руку.
— Да. Что такое неравенство, я хорошо знаю. Помнишь, мы были в поместье Петры, прежде чем вернулись в Торон? Я очень долго чувствовала себя не в своей тарелке из-за разных дурацких мелочей: как держать вилку, когда встать, когда сесть, и прочее. Речь шла о том, чтобы прекратить войну, и глупо было думать о таких вещах, но я все-таки думала. Вероятно, потому я проводила так много времени с Тилом. Хотя он и с материка, но в этом смысле он был ближе ко мне. Мы могли бы идти вместе. — Она коснулась ожерелья из раковин. — Но теперь он убит на войне. Так что мне делать?
— Ты любила его?
Алтер опустила голову.
— Я очень любила его. Но он умер.
— Что ты собираешься делать? — помолчав, спросил Джон.
— Учиться. Ты можешь учить меня? Считай это взаимообменом.
Они оба рассмеялись.
Это было довольно крепкое строение среди множества дощатых лачуг. Дойдя до двери, Алтер сказала:
— Надеюсь, это путешествие не обернется… — Она шагнула вперед и остановилась.