Лилит кивнула.
— В Аньянге нелегальна охота на гидр, гидриные бои и вообще причинение им любого вреда. Надо сказать, мерзавки этим с удовольствие пользуются. Жрут скот у деревенских, иногда разоряют урожаи. Чисто из вредности. Противные они, если меня спросите.
— Я думала, ты прониклась местными верованиями, — дыхание Дарири начало понемногу сбиваться.
— Мне не нужно верить в небесных драконов и почитать ящериц, чтобы учиться боевым искусствам. Храм вообще не про это. Он про путь к себе. Ты правильно сказала: “по легенде”. Для них это скорее красивая сказочка, чем истинная вера. Они вообще не особенно признают идолов. И не поклоняются никому.
— Сильно, — заметила Дарири. — Мне нравится.
— Ну. Знаешь, как у меня от сердца отлегло, когда я поняла, что не надо будет читать молитвы перед едой и притворяться, что тебе не все равно, что там после смерти?
Окри ненадолго ушел в себя.
— Я чет ваще никогда не думал, что верить можно в че-то еще. Ну, кроме Бога, — сказал он, оторвав глаза от земли.
— И как, — покосилась на него Лилит. — Веришь?
— Ну… — замялся мальчик. — Да. А как еще?
Лилит тихо фыркнула, и издала усталый вздох.
— Ты в приходе-то бывал хоть раз?
— Ну, пару раз был с мамкой…
— И что там услышал?
Окри смутился сильнее. Лилит невесело хмыкнула.
— Ламбианскую Книгу ты тоже не читал, и мамка тебе не читала. Так?
— Ты ж сама нижегородская, — буркнул Окри недовольно. — Знаешь что мы не читаем.
— Знаю. И тем это удивительнее: церковь собиралась тебя казнить, изуродовала на всю жизнь, а ты все равно хранишь им верность. Даже не зная ничего о боге, в которого веришь.
— Церковь и вера — не одно и то же, — заметила Дарири. — Ты-то, в отличие от него, умеешь читать. Должна понимать разницу.
— Бог — это идея. А церковь — воплощение этой идеи в нашем бренном мире. В том, что воплощение такое уродское, виноваты исключительно люди. Но это не значит, что ненавидеть нужно только их.
— А ты Книгу читала, типа? — спросил Окри с сомнением.
— У меня отец был пастором, — Лилит покосилась на него насмешкой. — С пеленок слушала, заучивала, и на службу ходила каждое полнолуние. И знаю о ламбианцах достаточно, чтобы их презирать.
Окри немного помолчал, задумчиво пиная мелкие камни под своими ногами.
— Например? — спросил он.
— Например, — охотно подхватила она. — Что твое клеймо чудное обозначает, ты в курсе?
— Ну, грех, типа, — слегка неохотно ответил мальчик. — Что на мне теперь печать сатаны.
— Ага. И все?
— Бляха, не знаю. Наверное.
Услышав раздражение в его голосе, Лилит немного смягчилась.
— Не твоя вина, что не знаешь. Это в церковных школах изучают, которые нижегородским не светят. Хочешь, расскажу пока идем.
Окри кивнул.
— Тогда давай сначала. Книга описывает Катаклизм, который привел к кончине старого мира и зарождению нового. Конкретнее — падение Вавилона, крупнейшего торгового центра на тогдашнем Континенте. “Пал, пал Вавилон, город великий, потому что он яростным вином блуда своего напоил все народы.”, цитируя Книгу. Ламбианцы верят, что язычники и племена прогневали Бога, и Катаклизм был проявлением его гнева. И что он непременно повторится, если мы не будем жить по его заветам. Конкретнее — по Книге.
— А откуда взялась сама книга?
— Была написана безымянным пророком, якобы. Ламбианство возникло вскоре после Катаклизма, но по-настоящему пошло в гору только когда люди обжились в новом мире. Начали формировать государства, осваивать новые земли.
— Еще чары и печати, — добавила Дарири. — В старом мире их не было. Когда люди их открыли, началась новая эпоха.
— Ага, — кивнула Лилит. — Ламбианство очень долго было просто еще одним верованием, которых раньше было по десятку на количество стран. Это сейчас их, считай, пять, а раньше было валом, и везде верили во что-то свое. На Севере, например, жили язычники. Это еще когда говорили на древнесеверном, и поклонялись Иштар.
— А потом что?
— Ламбианство не случайно укоренилось именно на Севере. Греховный Вавилон, который они так любят поносить, это современный Пиргос.
— Эт где колдунская академия?
— Чародейская, — поправила Дарири. — Говорят, раньше он был больше. Хотя не знаю, как это вообще возможно.
— Ламбианство основано на страхе перед судным днем, и проще всего этот страх вбить в тех, кто воочию видел разрушения от Катаклизма, — пояснила Лилит. — С годами ламбианские приходы становились обширнее, идеи — все более популярными. Пятьсот лет назад, когда Север был почти таким же, как сейчас, они стали достаточно влиятельны, чтобы занять место подле Короны. Они объявили северян избранным народом, а Север — священной ламбианской землей. Якобы именно там Агнец снизойдет на землю.