Юноша ничего не ответил. Лицо его сохраняло безразличие и безучастность.
Тент сняли, клеть открыли. Чародеев отстегнули от кованых прутьев. Они покинули повозку, едва ступая ватными, затекшими ногами.
Их окружала небольшая поляна, к которой от тракта вела искусственно вытоптанная дорожка. Пространство вокруг поляны освещал костер и несколько воткнутых в землю факелов, расставленных по периметру стоянки.
Охотников было восемь; двое вели чародеев, двое готовили еду, один растирал и кормил лошадей, и еще трое сидели у костра, точа оружие и подтягивая тетиву на луках. Каждый был занят своим делом. Не слышалось разговоров, баек и обсуждений, жалоб или смеха; они были молчаливы, сосредоточены и даже будто утомлены.
Чародеям по очереди развязали руки, но лишь для того, чтобы связать их спереди. Дарири разминала затекшие плечи, постанывая и охая.
— А ноги скуете? — спросил Варац насмешливо, когда на нем защелкнули замок. — Нельзя недооценивать скорость, с которой желающий того чародей может драпать по темному лесу.
Не получив ответа, он вздохнул.
— Какая омерзительная скучища. Стыдитесь, кирьи! Пытать людей цепями и клетьми это одно, но пытать унынием это совершенно бесчеловечно.
— Ты когда-нибудь затыкаешься? — спросила Дарири устало.
— По праздникам, — кивнул Варац. — И когда мне доступны другие развлечения, кроме звука собственного голоса.
— Вздернуться бы от такого развлечения, — буркнула чародейка в ответ.
Их отвели к костру и усадили чуть поодаль от основной группы охотников. Лилит лежала рядом со связанными за спиной руками. Кто-то заботливо положил ей под голову мешок, набитый чем-то мягким, и Варац умилился вслух с долей ехидства в голосе.
Дарири присела рядом на колени и коснулась щеки Лилит. Почувствовав тепло живого тела, она облегченно выдохнула. Варац посмотрел на нее с насмешливым скепсисом, но ничего не сказал.
Лысый мужчина со шрамом подошел к ним, неся в руке бурдюк с водой.
— Налегать не советую. Останавливаться для справления нужды не будем, — сказал он, присаживаясь возле Дарири. Та жадно припала губами к воде.
— О, да он говорящий! — воскликнул Варац восторженно. — Кирье, а как быть в такой ситуации: облегчиться нужно совершенно нестерпимо, но эта джеллаба мне дорога, как память?
Мужчина поманил его рукой.
— Так сразу? — Варац с готовностью поднялся на ноги. — Не стоит ли нам сначала узнать друг друга поближе, а, кирье? Или хотя бы обменяться именами?
— Разумеется, — неожиданно ответил мужчина. — Льгашмын, по роду Валорийский. Почтен, кирье.
Слегка опешив от такого развития событий, Варац впустую хлопнул ртом.
— Удивительные дела! — сказал он весело после небольшой паузы. — Варац, почтен даже больше вашего. Полагаю, этого достаточно, чтобы вы могли наблюдать за интимным процессом моего испражнения? Впрочем, буду откровенен: даже это было совершенно необязательно. По крайней мере, по моему опыту.
— Ты омерзителен, — поморщилась Дарири, сидевшая на коленях возле Лилит.
Варац легко поклонился.
— Естественно, дорогуша. Прошу извинить! Нужда зовет!
Льгашмын и Варац удалились в темноту подлеска. Лилит дернула плечом, что заставило Дарири встрепенуться. Она взволнованно вгляделась в ее лицо, но оно оставалось таким же безжизненным; это был всего лишь короткий мышечный спазм.
Разочарованная, чародейка поменяла позу и устало вздохнула.
— Вы меня собираетесь кормить, нет? — раздраженно крикнула она собравшимся вокруг костра охотникам.
Бесконечность невозможно осознать. Но ее можно почувствовать.
Что, если что-то тянется целую вечность? Без начала, без конца? Что-то, что не подчиняется законам линейного времени, что-то, что не может умереть, потому что оно никогда не рождалось?
Лилит ощущала холодное касание воздуха. Он обволакивал ее и приподнимал над землей, помогая встать. Не для того ли, чтобы снова уронить на землю, побольнее?
Существование. Одинокая искорка без прошлого, без будущего, без памяти и мыслей. Которая помнила лишь свое имя, и не смогла бы его забыть, даже если бы того хотела; тьма нашептывала его ласково и томно, c плохо скрываемой болью в несуществующем голосе:
— Lilith. Lilith. Lilith.
Прошла ровно тамиса(др. северный. половина луны(прим.)) пути. Тело изнывало от усталости: тугие цепи, прерывистый сон на твердой земле и постоянная обездвиженность брали измором верно и постепенно. Кормили чародеев исправно, утром перед выездом и вечером перед сном. Насколько это было возможно в полевых условиях, еда была сносной, и на голод жаловаться не приходилось. Конвоировали их все так же, в тишине, нарушаемой лишь редким перешептыванием охотников, стуком телеги и звоном подков.