— Ты почти не похудела, — сказала она Дарири, когда им перевязали руки и усадили возле большого пня, по обыкновению чуть поодаль ото всех.
— Изумительное хамство! — рассмеялся Варац.
— Я к тому, — Лилит легла на землю, припав к ней ухом. — Что кормят сносно. Тихо. Не шуршите.
Через какое-то время она вернулась в сидячее положение и снова принюхалась, морща нос.
— Дорогуша, я заинтригован и несколько смущен твоими собачьими повадками, — заметил чародей.
— Смущайся на здоровье, — ответила Лилит. — Только не мешай.
— Можешь хотя бы объяснить, что ты делаешь? — спросила Дарири, поглядывая на собравшихся у костра охотников, занятых свежеванием зайцев.
— Чем мне заниматься: вытаскивать нас или отвечать на ваши идиотские вопросы? Если я говорю заткнуться — вы затыкаетесь. Говорю думать о бабочках — думаете о бабочках. Говорю свистеть и прыгать на одной ноге — приступаете мгновенно, как в священном войске. Или у кого-то из вас есть грандиозный план побега, спрятанный в том, что вы называете башкой, уважаемые чародеи?
— Ну ты и сука, Лилит! — сказала Дарири с возмущенной укоризной. — Выбралась с того света, и нет бы слово сказать, давай сразу носом землю рыть! У тебя, зараза, совесть есть?
Вместо ответа Лилит молча поднялась на ноги и неторопливо отошла шагов на десять. Она уселась к чародеям спиной, а Дарири перевела на Вараца взгляд, полный праведного негодования.
— Видишь как, дорогуша, — Варац оперся локтем об пень. — А ты себе всю тамису места не находила. Небось, ожидала слез и объятий?
— Зараза долговязая… — пробормотала Дарири. Она сдула со лба прядь и тряхнула головой, после чего повернулась к Варацу. — Не ожидала. Она не любит обниматься.
— А, одинокий и колючий типаж, — кивнул Варац удовлетворенно. — Это хорошо. Такие, как правило, знают что делают. Хоть и не размениваются на любезности.
— Это я тебе и так могла сказать, — фыркнула чародейка, отбрасывая назад рыжие космы. — Если ей дадут заказ найти единственного в лесу опарыша, она год на пузе будет ползать, в грунт зароется с головой, если потребуется. Ей бы в практику это усердие, да она слышать ничего о чарах не хочет.
— Вот как? — заинтересовался Варац. — Любопытно. А кто ее учил, ты в курсе?
— Да мой старик и учил. Только странно все вышло. Руны, круговые письмена — ничего ей не давалось, хотя амулеты от нее звенели, только что не лопались. Практиковалась на нашей даймоне, иной раз часами, все без толку. Думали, может школой ошиблись, может и не ментальщица она… А потом как-то сообразила, причем сама. Она без рун чарует, головой. Как — не представляю.
Варац посмотрел на Лилит, которая сковыривала с дерева кору, что-то пристально разглядывая.
— Дикая магия? Чрезвычайно любопытно, — сказал он. — Сама к себе нашла подход, значит?
— И какой притом. На нее, дуру, такой дар с неба свалился, и даже следы на заднице не надо отсиживать, пытаясь перекрыть йеру четвертого круга ансузом пятого… А она уперлась рогом, знай себе машет мечом и по сточным канавам ползает. Говорит, что для работы ей знаний хватает, а большего-де и не надо.
— Нет плохих учеников, есть плохие учителя, — чародей принял деревянную миску из рук подошедшего охотника. — Благодарю, кирье. Северное образование кого угодно заставит возненавидеть любую учебу.
— Меня не заставило, — Дарири поставила миску на пень перед собой. — Если думаешь, что справишься лучше — можешь попытаться.
— Я другой школы, дорогуша. Чему, вообще, стихийщик может научить ментальщика? Глупость невероятная!
— Ну так и найди ментальщика, раз самый умный, — раздраженно ответила чародейка. — Что было, с тем и работали. Идри ночами не спал, пылью в архивах дышал, изучая ментальные чары. Чтобы всякие встречные-поперечные его грязью поливали, видимо!
Варац усмехнулся, пригубив похлебку.
Лилит напрягала слух. Она неспешно, глоток за глотком, проглотила свою порцию еды, и вернула одному из охотников пустую миску.
За отведенное время ей удалось выяснить, что они направляются на Север, но не по главному тракту, а, судя по частым поворотам и отсутствию встречных телег, по западной гористой дороге. Охотники выбрали плохопроходимый и опасный маршрут, на котором случайные встречи исключались почти полностью.
Пленникам не связывали ноги, позволяя относительно свободно передвигаться по стоянке. Их нормально кормили, обращались вежливо и аккуратно. Лилит доводилось бывать и в лапах банд, и в казематах, и под конвоем церковной стражи, и, наконец, самой держать людей в плену. И никогда, нигде она не встречала настолько обходительных похитителей.