Они разбили небольшую стоянку. Лилит нарвала еловых веток и отправилась мыться. Стоя в воде по пояс, она тщательно терла себя иголками, выскребывая въевшийся трупный запах. Речка была мелкой, и, похоже, рыбной: на порогах ближе к ее центру Лилит то и дело видела поблескивание чешуи.
— Варац! — позвала она.
— Слушаю? — чародей вынырнул, и отжал спутанные волосы.
— Ты сможешь материализовать что-то, на что можно наколоть рыбу?
Варац ненадолго задумался.
— Пожалуй что. Если это будет означать, что мы поужинаем.
— Сделаю все возможное, — Лилит окунула голову в воду.
— Если ты умудришься поймать рыбу, я тебе еще и штаны начарую, — он умыл лицо и подплыл чуть ближе.
— Ты же говорил металлы и сплавы?
— Иметь один профиль это пуританство, дорогуша. Ткани — моя вторая истинная любовь.
— Вот как? — Лилит вскинула бровь. — А еще какая-нибудь любовь у тебя есть? Органика там, горные породы?
— К счастью, нет! — он развел руками, разбрызгивая илистую воду. — Распыляться тоже, знаешь ли, не к лицу.
— Жаль, жаль, — Лилит прекратила отираться еловой ветвью и задумчиво понюхала собственное плечо. — Скажи-ка мне, обладатель хорошего обоняния, несет от меня еще заячьими кишками?
Варац принюхался.
— Я не чувствую. Но я, впрочем, и не гидра. Ты, кстати, уверена, что нам нужно убегать? Как насчет засады, м?
Они неспешно поплыли в сторону берега, на котором пламя костра выхватывало из темноты усталое лицо Дарири и ее пышные рыжие кудри. Лилит вздохнула, кивая на нее.
— Посмотри. Она всего лишь зажгла огонь, а уже выглядит так, будто не спала несколько дней. Как она будет сражаться? Вся эта бравада про чародейское могущество яйца выеденного не стоит.
— Что-то мне подсказывает, — усмехнулся Варац. — Что ее не каждый день похищают, а ее любимая кирья не каждый день чудесным образом возвращается с того света. Стресс вреден не только для тела, знаешь ли.
— Вот-вот, — кивнула Лилит. — Чары чего-то стоят только если чародей хорошо выспался, плотно позавтракал, в хорошем настроении и бодром расположении духа. Многовато оговорок, не находишь?
— Нахожу, — Варац поднял голову к небу, слушая пение птиц. — Но практичность это скучно. Выжить в лесу можно и без чар, а вот создать скульптуру размером с фрегат — едва ли. Совершенно бесполезно, но чрезвычайно увлекательно.
— Действительно, — хмыкнула Лилит. — Совершенно бесполезно.
Варац слегка закатил глаза.
— Вы с ней прям два сапога пара, честное слово. Она тоже слышит только то, что хочет.
Лилит повернула к нему голову и заговорила чуть тише:
— Как прошла ваша тамиса, кстати?
— Отвратительно уныло. Твоя стихийщица совершенно не умеет развлекаться.
— Я не об этом. Дарири, она показалась тебе напуганной, растерянной?
— Естественно. Она с тебя глаз не сводила и подпрыгивала каждый раз, когда ты ногой дергала. Я ей говорил, чтобы она угомонилась, но она упрямо продолжала повторять, что ты очнешься. Что любопытно, — Варац задержал взгляд на Лилит. — Потому что именно это и произошло.
— Хм, — Лилит посмотрела на берег с легким прищуром. — Пошли-ка. Раз ткани твой профиль, то как насчет рыболовной сети?
Лилит удалось найти немного диких слив. Сезон урожая для них давно прошел, и еще оставшиеся на деревьях плоды сильно переспели. Но до утра этого должно было хватить, а к тому времени Лилит рассчитывала, что в натянутую сеть что-то да попадется.
Она протянула чародеям по веточке с листьями липы.
— А это зачем? — не поняла Дарири, недоверчиво принимая ветку.
— Унимает голод, — ответила Лилит, отщипывая листочек и отправляя его в рот. — Обволакивает желудок. Я помню как-то раз с тамису только ими и питалась.
— Это когда мы познакомились? — Дарири аккуратно сорвала несколько листков. Лилит кивнула.
— Последние по-настоящему голодные времена. Скучаю по вкусу выпечки из грязи и сворованных из-под несушек сырых яиц, — хмыкнула она, подбирая под себя ноги.
Полено в костре громко треснуло, и к ночному небу взмыл сноп искр. Кроме пламени и речки, бегущей заих спинами, ничто не нарушало ночную тишину. После небольшой паузы Варац повел в воздухе рукой.
— Ну? — спросил он, будто ожидая чего-то.
— Что “ну”?
— Где история? Или ты просто так сделала подводку про голодные времена?
Лилит пожала плечами.
— Могу и рассказать, почему нет. В общем, было мне пятнадцать, я бежала из трудового лагеря и с грехом напополам добралась до Синепалка. Попала в самую мясорубку: тогда была очередная стычка Севера с Оренхаем, и северян теснили от границы на юг. А вместе с ними и кучу беженцев…