Комиссар обратился в суд с просьбой выдать разрешение на арест Энрики Толедо. Суд выдал ему разрешение. Оформив ордер, комиссар снова явился в дом Толедо и предъявил его.
— Моего брата сейчас нет дома, но в течение дня мы с ним непременно приедем к вам, — ответил комиссару Александр, проклиная про себя неуравновешенную психику Энрики и судорожно думая, где его отыскать. Он прекрасно знал, что если Энрики не явится в полицию, то только усугубит возникшие подозрения.
На всякий случай он предупредил Селести:
— Убеди его приехать. Сделай все, чтобы его задержать. Скажи, что со мной ему ничего не грозит и что я приеду немедленно. Объясни, что если он явится в полицию для дачи показаний, то будет в розыске и его привезут в тюрьму в наручниках.
— Конечно, Александр, я все понимаю, — ответила ему Селести. – Дай только Бог, чтобы он мне позвонил.
И Энрики позвонил. Он хотел проститься, уезжая, может быть, навсегда.
— Энрики, не делай глупостей. Я тебя люблю и очень жду. Не забывай, что мы с тобой теперь вместе навек. Ты не имеешь права оставить меня одну.
Если Энрики был глух к голосу разума, то голос чувства он слышал.
— Еду! Еду к тебе! – пообещал он и повесил трубку.
Селести тут же перезвонила Марте, сказала, что привезет ей старших и Гиминью, потому что к ней сейчас приедет Энрики.
— Я жду тебя и скажу Александру, чтобы был наготове.
Едва Селести успела уехать домой, оставив детей Марте, в дом Толедо позвонила Анжела. Она уже знала, что Энрики исчез, и хотела знать, нет ли новостей.
— Есть! Есть! – радостно сообщила ей Луиза. – Он обещал приехать к Селести. Я так переживаю за нашего Энрики!
— Молись за него, — посоветовала Анжела. – Я думаю, ему поможет твоя горячая молитва.
Потом она посмотрела на часы и позвонила в полицию.
— Через сорок минут вы сможете застать Энрики Толедо по такому-то адресу, — сообщила она.
Энрики едва успел усесться, как раздался звонок в дверь.
— Это Александр! – радостно воскликнула Селести и побежала открывать.
— Сеньор Энрики Толедо? – осведомился полицейский, глядя на Энрики. – Вы арестованы.
И он предъявил ордер на арест.
Глава 24
Даже в семье Толедо нашелся человек, который от души порадовался аресту Энрики. Разумеется, это была дона Жозефа. На ее скорбном лице даже появилось какое-то подобие улыбки.
— Наконец-то они вышли на правильную дорогу, — заявила она. – Я всегда говорила, что власти доберутся до вашего мерзавца!
Эти слова она обратила Марте, у которой и без доны Жозефы на душе было беспросветно темно.
— Мой сын никого не убивал, — устало сказала она. – У него и без этого грехов довольно.
— Убивал! Убивал! Он убил мою доченьку, чтобы на своей стерве жениться, — повторяла дона Жозефа с каким-то садистским удовлетворением. – Теперь он сполна расплатится. Там в тюрьме и сгниет.
— Мне кажется, вы просто мечтаете, чтобы наши внуки остались сиротами, — содрогаясь от ненависти, проговорила Марта.
— А внукам, тем более моим, нечего делать в вашем разбойничьем вертепе, — продолжала Жозефа, — мы сегодня же садимся в самолет и возвращаемся в Рио.
— Внуки у нас общие, — не сдалась Марта, — и у них тоже есть право решать, где и с кем они хотят остаться.
Жуниор и Тиффани чуть не расплакались, услышав об отъезде, и Жозефа, к величайшему изумлению Марты, не стала настаивать. «Может, и ей не чуждо чувство сострадания», — подумала Марта. Шофер отвез Жозефу в аэропорт, и в доме Толедо стало хоть не спокойнее, но немного тише.
Детям об аресте Энрики не сказали, и они с нетерпением ждали отца из командировки. Александр между тем написал прошение об освобождении Энрики, но… ему ответили отказом.
— Ваше положение серьезнее, чем вы полагаете, — сказал Энрики следователь. – Экспертиза показала, что пули, найденные в теле убитой, того же самого калибра, что и зарегистрированный вами револьвер. Мы приложим все усилия, чтобы разыскать пропажу.
— Я предупреждаю только об одном: говорить я с вами буду исключительно через адвоката, — сказал Энрики и замолчал.
Ему было очень тяжело оказаться в тюрьме, сидеть в одной камере с настоящими преступниками, но, как ни странно, после того как с ним случилось то, чего он так опасался, он успокоился, стал сдержаннее, собраннее, сосредоточеннее. Он понял, что должен всерьез бороться за свою жизнь, и готов был за нее бороться.