— Какой ещё Шольц?
— Штурмбанфюрер СС. Он единственный из немцев спасся на руднике. Сейчас он занимается уничтожением нашего отряда.
— Какого отряда?
— Вашего, — виновато пролепетал Пётр.
— Ну и что же он придумал?
— Это он придумал убить вас, чтобы командиром отряда стал Кузьма.
— Я? — Кузьма даже поперхнулся от неожиданности. — И зачем же я ему понадобился в этом качестве?
— Дело в том, что я не смог найти выхода на това…, господина полковника. Шольц приказал убрать командира, чтобы командиром стали вы.
— Не понимаю для чего?
— Я доложил Шольцу, что у меня на вас есть выход.
— А ты себя не переоцениваешь?
— Переоцениваю.
— И что же я должен был сделать в этом случае?
— Помните расстрел роты в болоте? Это всё Шольц придумал, чтобы вы мне верили. Так вот, после того, как вы стали бы командиром, я должен был вам передать дезинформацию.
— Неужто не пожалел для этого целой роты своих? — спросил Ферзь.
— Вы не знаете, что это за человек, он мать родную не пожалеет!
— Ты от него недалеко ушёл, — вставил Кузьма.
— Какую информацию? — вмешался полковник.
— Дело в том, что немцы готовятся к отступлению. Я долен был вам сказать, когда эшелон с живой силой и техникой отправятся в тыл. По расчёту Шольца, вы не удержались бы от соблазна подорвать эшелон и расстрелять всех, как тогда на болоте.
— Ну вот ты и рассказал нам всё. Теперь можно отправляться к проотцам, — заключил Ферзь.
— Нет не всё.
— Что ещё? — спросил командир.
— Это была дезинформация, а я вам дам подлинную информацию.
— Говори.
— Я надеюсь, что вы сохраните мне жизнь.
— Даже и не надейся, — крикнул Кузьма, — сейчас выпотрошим, как курёнка и повесим на виду у всего отряда.
— А я всё-таки надеюсь, потому что если мой план вас устроит, вы вынуждены будете меня отпустить.
— Мы тебя? Ты в своём уме? — засмеялся Ферзь.
— Пусть договорит до конца, — оборвал его командир.
— Через три дня в одиннадцать часов в помещение водонапорной башни будет проходить совещание всего командного состава группировки. Охрана будет обычная. Штурмбанфюрер Шольц должен там доложить об операции, про которую я вам рассказал. Шольц приказал мне присутствовать на этом совещании.
— А тебе-то в качестве кого?
— В качестве заложника. Руководство не доверяет агенту Шольца, то есть мне. Если башня подвергнется нападению партизан, то меня расстреляют немедленно.
— На что же ты рассчитываешь, если мы атакуем башню?
— На случай. Я надеюсь убежать.
— А почему охрана будет обычной?
— Чтобы не привлекать к себе внимания. Шутка ли сказать — весь командный состав.
— Что будет обсуждаться на совещание?
— Отступление.
— Почему совещание проводится в водонапорной башне?
— Это самая высокая постройка города. С неё видно расположение наших, извините, ваших войск. Если наблюдательные посты будут докладывать через связистов, любая их ошибка может обернуться катастрофой.
— Боятся, сволочи, — злорадно ухмыльнулся Ферзь.
— Господин полковник, вы можете перепроверить эту информацию через другие источники.
— Естественно. Неужели ты думаешь, что я поверю тебе?
После этих слов у Политрука словно гора свалилась с плеч. Он понял, что его в ближайшее время не убьют. Оставалось только надеяться, что это время спасёт не только от смерти, но и даст свободу.
— Достаточно на сегодня, — закончил допрос командир. Николай отведи арестованного.
Ферзь за шиворот поднял Политрука и ножом перерезал ему верёвки на ногах. Командир подозвал его к себе пальцем.
— Спрячь этого гада так, чтобы ни одна душа не могла пронюхать, что произошло, — прошептал он ему на ухо. — Нам сейчас не выгодно, чтобы немцы узнали, что их агент раскрыт.
Штурмбанфюрер был встревожен тем, что его агент не вышел на связь в намеченное время. Если Полирука раскрыли, то вся операция по ликвидации партизанского отряда проваливалась. Это в свою очередь если не ставило крест на карьере, то, по крайней мере, делала продвижение по службе очень проблематичной. Но не выход на связь ещё не означало провала агента. Его могли послать на задание, он мог быть ранен, да и просто заболеть. Эти мысли не покидали Шольца, от них он сделался раздражителен и не мог сконцентрировать внимание ни на чём другом. В дверь постучались, и в кабинет вошёл дежурный офицер.
— Хайль Гитлер, господин штурмбанфюрер!
— Что у тебя?