— К нам?
— К вам. Всё бы было хорошо, но в школьно музее происходит погром. Погромщиком оказался бывший партизан этого отряда. Понимаете?
— Виноват, пока не понимаю.
— К расследованию подключается прокурор. Как вы думаете кто он такой?
— Тоже бывший партизан?
— Вы очень догадливы.
После похвалы полковник почувствовал себя не потенциальным арестантом, а снова полковником.
— Прокурор, который никогда не пил уходит в запой и увольняется из прокуратуры.
— Значит, узнал что-то, предположил полковник.
— Сейчас делом партизанского отряда занимается некий корреспондент…
— И он тоже из этого отряда.
— Вот именно. Более того, все трое знакомы между собой и недавно встречались.
— Заговор?
— Иначе и быть не может. Вы же понимаете, что разоблачение ошибки комсомольцев может привести к политическому резонансу.
У полковника снова выступил пот.
— Я уже не говорю о несчастном отце, — начальник снова указал пальцем высоко вверх. — Какого ему будет узнать, что его сын не был никаким героем и пропал без вести при загадочных обстоятельствах.
Полковник сочувственно покачал головой.
— Но если бы только это. Отец получил своё повышение во многом благодаря своему героическому сыну. Представьте, что всё это вскроется. Это уже не ошибка, это дискредитация партийных и государственных деятелей высшего уровня.
— Я всё понял, — полковник снова вытянулся в струнку.
— Вы ничего не можете понять, потому что я вам не всё ещё сказал.
— Виноват!
— В этой истории есть ещё один человек — настоящий командир партизанского отряда. Незадолго до окончании войны он скрылся. Вот теперь я всё сказал. Сами понимаете, что никаких приказов вы ни от кого не получите.
— Я всё понял товарищ…
— Просто товарищ, — остановил полковника начальник.
Когда полковник вышел из здания ЦК, он облегчённо вздохнул. Однако он пошёл не в управление, а к себе домой. Во-первых, нужно было успокоить жену, а во-вторых, сменить бельё. Та, что была на нём, совершенно промокла и прилипла к телу.
После звонка Кузьмы, Василий понимал, что спасение чести и достоинства командира целиком и полностью ложится на него. Созвонившись с управлением МГБ и заказав пропуск, Василий открыл дверь кабинета полковника МГБ.
— Заходите, заходите, Василий Егорович, — полковник расплылся перед гостем в улыбке. Интересуетесь партизанскими делами?
— Я ещё ничего вам не сказал, а вы уже знаете, чем я интересуюсь?
— Служба такая. Всё надо знать.
— Тогда сразу перейдём к делу. Я интересуюсь уголовным делом, которое было возбуждено против командира партизанского отряда, а в последствии командира полка Вронского. Я могу ознакомиться с эти делом?
— Нет.
Василий ожидал всего чего угодно, но не такого короткого ответа.
— А почему, позвольте узнать?
— А потому, что никакого уголовного дела против Вронского возбуждено не было.
— То есть, как это не было? А что же было?
— Была беседа в политуправление армии, вот и всё.
— Но ведь его в управление зачем-то вызывали?
— Вызывали не его, а всех командиров полков. Если вы помните, перед самым концом войны на некоторых участках фронта наши войска встречались с войсками союзников. Для того, чтобы военнослужащие знали как себя вести, для инструктажа были вызваны все командиры полков.
— И всё?
— И всё. А у вас другая информация?
— Я пишу сейчас повесть об этом партизанском отряде и столкнулся с некоторыми трудностями.
— Если это в моей компетенции, я помогу вам.
— В архивах, куда я обращался, нет никаких данных об этом отряде.
— Ну и что?
— Они ссылаются на вас.
— Вот ведь люди какие! Им главное свалить на кого-нибудь, отфутболить посетителя.
— Вы хотите сказать, что у вас архива отряда нет?
— Конечно нет. А почему он должен быть у нас.
Василий пожал плечами.
— Вот и я не знаю, — развёл руками полковник.
— Однако при нашей встрече вы сказали, что у вас служба такая всё знать.
— И это правда. Я не знаю, почему архив должен быть у нас, но знаю, почему его нет у военных.
Василий с интересом посмотрел на полковника.
— Его там нет, потому что документы партизанского отряда в архив никто не сдавал.