- Жаль. - капризно протянула девушка. Так, часть дела сделана. - Ой! - взвизгнула Герой Города, округлив глаза и показывая трясущимся пальцем куда-то в сторону
- У вас там кто-то шевелится! Мыши! А-а-а-а-ай! (так, визжать надо погромче, чтобы самой противно было) Я мышей боюсь!
- Ах, да ты успокоишься наконец или нет? - крикнула хозяйка куда-то в сторону - Мыши? А, это... кот, это мой кот. Сейчас...
Потом она, легко переставляя тонкие ноги в высоких туфельках, отправилась куда-то в глубь помещения.
Этого было более чем достаточно: магический ключ прыгнул в руку юркой змейкой и прозмеился по "живой программе", которая теперь, в отсутствие Фалувины, почти никак не проявляла себя, а потому обычный человек, не обладающий навыками и способностями Кай, ни за что не заметил бы её. Пара никому не видимых и незаметных движений, - и в воздухе раздался звук, напоминающий скрип садового ракушняка или ночной ветки по спящему стеклу.
Надо было быть готовым услышать этот звук, быстро стихнувший, чтобы понять,что что-то и правда произошло. Миг - и свёрнутое полотно "живой программы" уже лежит в пространственном кармане Аль, быстрым шагом покидающей магазин.
Она могла поспорить, что её шаги были отлично слышны там, куда ушла хозяйка, - но она и не скрывалась. Зачем, в самом-то деле, скрываться богатой, эксцентричной и глупой дурочке, понявшей, что её здесь не ждёт ничего интересного или дарящего наслаждение? И от кого?
Не всегда скрываться и быть тихим - самое то, чтобы оказаться незаметным.
Иногда лучше всего подходить как можно ближе и не таясь, чтобы тебя никто не заметил.
Кай Алесса это отлично знала.
Что ж... будем надеяться, что и хозяйка, когда вернётся, тоже не заметит ничего. Она и так не заметила многого. Героя, боевого мага, не практикующего из-за того, что вокруг Сумрака наступило относительно мирное время, спутав его просто с богатой и очаровательно глупенькой то ли барышней, то ли молодящейся дамой, которая за свои деньги смогла купить всё, в том числе и здоровье и вечную молодость.
... А в то же самое время, когда к выходу простучали каблучки Аль и захлопнулась за ней дверь.
- Тихо, ты, подлец! - зашипела хозяйка, вцепившись длинными ногтями в лицо Фалувины и царапая его до крови.
Бывший свободный человек, а вскоре и почти что бывший человек в принципе, опустил голову и закрыл пылающее лицо руками. Он даже не стал пытаться вытирать кровь, потом что это было бесполезно.
Трясущиеся руки нащупали появившиеся неровности на лице, причудливые и выпуклые, словно грубо сделанная татуировка. Интересно, а у хозяйки и правда на руках теперь осталась его кровь и лоскутки кожи? Неужели ей не противно?
Сам себя он человеком уже не считал.
Всё, что у него можно было забрать и что у него было, с него снимали, как листья с кукурузного початка, а скоро не будет и его самого, пусть даже и совершенно беззащитного и полностью обнажённого.
Он тоже услышал то же самое, что и его хозяйка, теперь уже, пожалуй, бывшая. И хотя он не испытывал никакой надежды на спасение, этот звук двери, захлопывающейся с другой стороны, ведущей на улицу, он услышал, как стук его собственной крушки гроба.
Никто не будет спасать его, да и зачем? А завтра его продадут. Уступят какой-то посторонней женщине для личных услуг. Что это означало, он и так сразу же догадался. Было страшно, больно, тоскливо, стыдно и противно. И - что хуже всего - пленник отлично понимал, что его душевное состояние не интересует никого. И никто не поинтересуется тем, как он себя чувствует, если только не для того, чтобы сделать ему ещё хуже и упиваться его страданиями.
- Вот, до завтра ты останешься здесь! - торжествующе закончила хозяйка, захлопывая дверь кладовки с другой стороны.
...Выйдя на улицу и поймав первый проходящий мимо омнибус, Кай Алесса не могла сдержаться от того, чтобы не поругать всласть того идиота, который вообще догадался зачем-то поставить "живую программу".
Он, что, доверил свою жизнь, свободу и безопасность какой-то штуковине, - полуживой, полумагической, полузапрограммированной, полуразумной настолько, что она только и могла, что оставаться сткрытной для всех или почти для всех, а также вмешиваться в разговоры живых существ, только слегка искажая реальность?
Про то, что кроме этого, у него не было ничего, - вообще ничего, в прямом смысе этого слова, она предпочитала не думать.
Как оно всё слишком уж... безнадёжно, скажем так. И это ведь ещё и не война! Или - уже не война?
А всё-таки... Почему этот болван хотел быть похожим на девушку или просто сойти за неё? Неужели он решил, что быть женщиной - лучше, чем быть мужчиной? Или у него просто внешность такая, связанная с особенностями его касты? Ну, не всем же сражаться, колдовать и останавливать Звездопад и прекращать Вечную войну!