Средний рост, - так даже удобнее, потому что можно носить любую обувь, в том числе и те самые тоненькие туфельки на шпильках, от которых шаг становится лёгким, скользящим и каким-то парящим, потому что красивым юным девушкам положено быть красивыми и носить лёгкие платья и высокие каблуки, как сказал ей вчера вечером один старик, когда Прорицатель возвращалась домой с особенно тяжёлой смены.
Девушка очень любила свою работу, пусть временами и очень тяжёлую, - и вдвойне хорошо было то, что её родители происходили из разных каст. Плетущий сети и Мастер - не так часто встречается, но ведь и не запрещено же! А так, по повериям Города, у ребёнка было больше шансов найти не только свой путь в жизни, но и просто именно тот, который самый интересный.
Прорицательница знала об этом - и помнила всегда, как ей повезло, и в память об этом всегда носила в волосах хотя бы пару-тройку косичек, этот символ удачи, устремлённости и определённости.
Красоту любят все, даже Сумрак.
В Сумраке она нравилась девушкам и юношам, парням и мужчинам; женщины смотрели ей вслед и мечтали стать, как она. А дети... Дети просто смотрели на красивую тётеньку, которая вроде и не сделала ничего такого особенного, просто прошла мимо, ненароком осветив их жизнь, но воображение уже рисует дальние страны, соседние и более далёкие миры, какое-то особенное, другое небо, которое никогда не раскидывало свой полог над Сумраком, в котором отражаются деревья и что-то то ли рисуется, то ли нарисовано.
А Прорицатель, пожимая плечами, проходила дальше, не всегда даже замечая, что она взбаламутила мир уже только тем, что проходила мимо. Собсвенно, ей нельзя было открыто вмешиваться в дела смертных, это если напрямую...
"Чем ты там занимаешься в нерабочее время? - неожиданно послышался голос недремлющего начальства по внутренней связи - Ненапрямую вмешиваться нельзя было тоже."
При одном только этом воспоминании девушка поёжилась, будто встала под душ в одежде, которая сейчас прилипает к телу и холодит грудь. Она и сама не знает, как так получилось, что грудь была у неё одним из самых чувствительных мест, при том, что почти никто и никогда её грудь не ласкал.
Был, конечно, один случай, - но это было уже так давно, что кажется, будто тоже приснилось. А этот сон был даже ещё менее реальным, чем тот самый синеглазый незнакомец в черной куртке. Тот-то, по крайней мере, был личностью, пусть и просто выдуманным её подсознанием, воображением и одиночеством.
Да что там говорить, Синеглазый был просто Самой Реальностью по сравнению с её, Прорицательницы, одиноким "нерабочим временем".
Синеглазый незнакомец мог не только быть нежным любовником, он мог и просто поговорить с ней. Вернее, из них двоих говорил кто-то один, а другой слушал - и никогда двое одновременно. Наверное, так было потому, что они, как ни крути, были частью одного и того же... Но об этом Половинная Ведьма предпочитала не думать.
Утешать себя мыслью, что она - сама себе отрада и утешение, это было как-то так себе. Это как не даже упасть на обе лопатки, а просто провалиться на арене в воронку, проделанную твоим же собственным упавшим телом.
Так что...
Пусть этот неизвестный любовник просто существвует.
Пусть он живёт где-то в другом мире и путешествует между мирами.
Пусть будет вовсе не так уж и красив, пусть будет женат давно и счастливо, или пусть живёт в своей холостяцкой берлоге и пасёт своих сорок кошек, или пусть...
Пусть она, одинокая и доверчивая девушка, будет для него просто игрушкой, но только пусть он приходит.
Пусть Синеглазый хотя бы изредка приходит.
Хотя бы так.
Пусть приходит в снах и забавляется с ней...
Девушка глубоко вздохнула, словно отряхиваясь от тяжёлых воспоминаний. А ведь и в самом деле, признаваться в собственной слабости самой себе и ждать утешений в объятиях персонажа своих эротических снов, это признак слабости, силы - или вообще ничего, ни того и ни другого?
Неизвестно, для кого как, наверное, для каждого по-разному, - но Прорицательница Эвитта Мирс с годами потеряла в своей женской уверенности, а также в мечтах и надеждах когда-нибудь создать собственную семью.