Иногда ей казалось, что изнутри она похожа на цветок, какой-то печальный бутон, который так долго ждал то весны, то ясных дней, то погожих деньков, что прошло наконец её время - и тут же наступило время совсем других, для кого наступил сезон и время. А она сама так и не распустилась и не расцвела, хоть и увядать ей ещё было очень рано.
Собственно, постареть ей и не грозило, -- Хранители почти никогда не стареют. Ну... это если им, конечно, самим этого хочется.
Эви не хотелось вообще ничего. Ни стареть, ни оставаться вечно или долго молодой.
Ей даже поддерживать форму молодой и красивой женщины было как-то не обязательно. Но надо - сохранять голограмму для памяти, как свой собственный портрет или какой-то аналог зеркала, которым пользуются в Городе очень многие. Потом по этой голограмме можно или собирать себя заново, как из пикселей, или рисовать, но не только и не столько лицо, сколько вообще свой облик. Главное, - душа от этого всё равно не менялась и оставалась прежней, но Эви и так не особенно нравилось. Казалось, будто она может умирать понарошку, а потом так же понарошку воскресать.
Эви уже видела смерть. Несколько раз - и вблизи, словно кто-то пытался таким образом приподнести ей урок. И Ведьма урок усвоила - она боялась мертвецов, которые уже мертвы, - и умирающих, которые ещё умирают. А также тех, кто совсем скоро умрёт.
Вернувшись домой, она первым делом разделась догола и босыми ногами прошлёпала в душ.
Зашумела вода, смывая эмоции и переживания сегодняшнего дня, - к счастью, по большей части не её собственные, а заёмные, чужие.
Сегодня кто-то из Хранителей возмущался по поводу выбора душ для воплощения и недоумевал, почему они не должны выбирать души для Города, а заниматься совсем другими населёнными пунктами.
- Потому что это ваша работа, дурни! - ругался Мастер, отвечающий за их отдел, именуемый для простоты или для сложности Раем.
Раем там, на самом деле, и не пахло. Там пахло чем угодно, - канцелярией, когда было необходимо вести записи и учёт, кровью, когда кто-то случайно резал себе руки или колол пальцы, весной, когда на полдник в качестве десерта кто-то приносил яблоки. А Рай... А что - Рай? Кто знает, может, и там пахнет точно так же? И нигде нет ни любви, ни отдыха?
Если бы кто-то спросил Эви, на что похож Рай, - она бы не задумываясь ответила, что Рай похож на огромный зал с множеством включённых и работающих компьютеров, где подсчитывается и собирается человеческий опыт, а также балансируется то, что незнающие люди ещё называют кармой.
- Город Сумрак, отделение Старая Больница, объект номер три тысячи четыреста двадцать. - последнее дело Эви за день, которое почему-то казалось ей особенно утомительным и долгим - Женщина, возраст 107 лет. Умерла и тут же пришла на перерождение. Должна была родиться у собственной дочери, но в таком случае она будет отвечать за собственную мать, а не наоборот...
Рай - это тихий шум голосов и гудение компьютеров.
И пахнет в Раю совсем не цветами.
Разве что время от времени кто-нибудь приносит с собой аромат туалетной воды, масел или духов, но он тут же рассеивается в пространстве.
В зале пахло кровью, яблоками и типографской краской, пастой шариковых ручек и яблочным соком.
Как старое место, давно усвоившее оправданное ощущение собственной значимости, Рай уже давно сам выбирал себе свой запах и решал, чем именно должно пахнуть. И, между прочим, многим Хранителям даже нравилось, - или они просто привыкли.
Мужчины Эви игнорировали.
После того, как один из них сначала приставал к ней и, обманом заманив к себе в кабинет, пытался осуществить по-быстрому "долг", - и, пока никто не застукал его, Эви застукала его сама. В прямом смысле этого слова.
А потом открыла дверь, запертую на ключ, и неторопливо ушла.
Обычно женщины, которых чуть было не изнасиловали, так спокойно себя не ведут. У этой черноволосой стервы же даже дыхание не ускорилось, - так, будто кошку ногой оттолкнула.
- Скорее уж мусорное ведро вынесла. - ответила тогда Эв, остановившись, но не оборачиваясь - Сходи лучше в бордель, раз тебе так невмоготу. А мне ты не нравишься.
Так и повелось, незаметно, но прогрессивно и навсегда, что Витта осталась в коллективе одна.
Мужчины не могли простить ей то, что она отвергла приставания одного из них, а значит - и их всех.
Женщины - инстинктивно чувствовали, что она могла бы увести любого, кого захотела бы и кто ей бы понравился. Из-под венца, с рабочего места, из обьятий, из семьи, из мира живых, ради азарта, из мира мёртвых, чтобы позабавиться - Прорицатель её уровня мог бы развернуться, и крылья бы не помешали. Да и нет у них крыльев, как и ни у кого другого, выдумка всё это. Они ведь не куры, в самом-то деле!