Одежда начала тлеть, закручиваясь огненными лепестками, глаза загорелись жидкой лавой, а кожа потемнела и стала того самого базальтового цвета, что и лавовые берега, куда алхимики и целители приходят время от времени за драгоценным лавовым корнем.
Вокруг девушки заклубился жидкий огонь, зазмеилась лава, выплёскивающаяся из берегов, - и все увидели, в чём заключалась тайна Кай, которую она никогда и никому не рассказывала и о которой до сих пор никто и не подозревал.
Знал только Герман - но он умер. Погиб. Развоплотился. Стал частью Города, вернувшись туда, откуда пришёл.
Перестал существовать, переоценив свою "нереальность" - и поведя себя, как самый что ни на есть обычный человек.
И теперь его больше нет.
А что, если и самой Кай теперь тоже нет, - и Город, спасший одного из своих героев, всё-таки ошибся?
И что-то пошло не по плану, и даже ему не удалось спасти Кай окончательно, даровав только относительно обычную внешность, магнетическую привлекательность - а также иллюзию её реальности даже для неё самой?
Кай чувствовала, что она меняется, снова становясь такой, какой она была в тот момент, когда она оказалась в самом эпицентре взрыва.
Тогда её не видел никто, - а сейчас видели все.
Но не было рядом самого главного и единственного человека, который должен был её видеть и которому она доверяла всё и всегда. Не было Германа, - а всё остальное могло катиться в лаву, вместе с возможными предрасудками и осуждением.
Не она начала Вечную войну.
Не из-за неё начался Звездопад.
Не она была основателем Города - и не она просила, чтобы её жизнь была сохранена.
Пока жив хоть один солдат, война не закончится? А кто вообще сказал, что она ещё жива? Кто сказал, что она тогда выжила, когда она, наверное, просто не поняла, что уже умерла, просто ей было совершенно не до этого?
Но разве мёртвым бывает больно? Разве те, кто умер, могут страдать из-за потери самого близкого и родного человека, которым для неё всегда был Герман? Плевать, что его каким-то образом создал Город для неё самой, как одного из солдат соей армии-химеры!
Теперь, превратившсь в лавового демона, Кай понимала, насколько границы реального стёрлись, и насколько она сама похожа на Германа. И она всё это время ходила, дышала, ела, пила работала, спала и любила, даже не догадываясь о своей "ненастоящести" и о том, что её вообще-то больше нет. Или... или всё на самом деле было совсем по-другому? И она просто чего-то не поняла, - чего-то, что на самом деле лежало на поверхности, как лавовый корень на поверхности кипящей лавы, просто она это не видит, не замечает?
- Через час упадёт часть Города. - произнесла она бесцветным голосом, громким, но безэмоциональным - Я чувствую его, как саму себя. - ответила она на всеобщий молчливый вопрос - Во время войны Город дал мне вторую жизнь. Свою жизнь. Поэтому мы с ним теперь - одно целое. Я чуть не умерла, спасая его, - и он вернул мне жизнь... вот такой.
- Я могу провести вас сквозь Гору на другую сторону Сумрака. - неожиданно для всех сказал лётчик, до сих пор молча стоявший поодаль - Я знаю, как можно пройти. Я нашёл дверь, которая открывается артефактом. В Горе спрятан процессор, которым управляет здесь всем, именно поэтому мой корабль тогда пришвартовался именно к Горе. Там влияние Сумрака было самым сильным. А раз это... как его... Вавилонский мир, - что ж остаётся надеяться, что окончательно Сумрак всё равно не падёт. И что сейчас, как бы это странно ни звучало, Город тоже не исчезает с лица Алларисса.
- А что может оказаться артефактом? - спросил кто-то из собравшихся. - Ну, тем самым, котоый ты ищешь и который нужен, чтобы остановить разрушение?
Хороший вопрос. Об этом Стив не подумал. А если бы даже и подумал, то всё равно не смог бы ответить. Ему-то откуда может быть известно, что это за предмет такой - и где его вообще искать! А может... А что, если таинственный артефакт, вскользь упомянутый в древней книге, которую он отыскал в библиотеке, и не предмет вовсе? В смысле, не меч, не ключ какой-то, а что-то совсем другое?
Насколько жизнь возможна везде, и даже в лаве?
- Если нужна чья-то жизнь, то я с радостью отдам свою. - тихо сказал Фалувина, выступив вперёд.
Это прозвучало настолько неожиданно, что показалось, будто даже текущая лава хлюпать перестала. Все присутствующие обернулись к нему. Он, что, серьёзно?