Люди, чтобы согреться, шли на бетонный завод, в контору, потом опять возвращались. На большинстве участков не работали, но и не уходили.
Инженер Тошков узнал об аварии во время обеда. Он кончил обедать и легкой пружинящей походкой отправился к месту происшествия.
— Неприятное дело. Да. Это значит, что инженер Весо Русев не следил за работой и допустил поломку такого важного и нужного механизма. А машинисты? Они что, спали в это время? Вот в чем дело. Да?
— Дело совсем не в этом, товарищ Тошков, — прервал его парторг. Голос его был почти груб. — Сейчас важнее найти человека, который поднялся бы наверх и устранил аварию. Да!
Тошков пожал плечами. Он поправил меховой воротник зимнего пальто и хотел отвечать. Неожиданно послышался тихий голос Киро:
— Я поднимусь.
Наступило молчание.
— А не отложить ли до завтра? — предложил кто-то. — Может, потеплеет.
— А может, еще больше похолодает, — Киро говорил все так же тихо. — Стоит вся стройка. Бетон замерзнет в ковше и в бетономешалке. Нам его потом не вынуть. Зачем откладывать? И завтра опять же кому-нибудь придется подниматься.
Строительная площадка мгновенно наполнилась людьми. Слышались вопросы: «Кто это Киро? Какой Киро?» Один рабочий подал парню рукавицы. Другой снял ушанку и надел на него вместо темно-синей кепки. Киро смущенно и растерянно улыбался. Оправдает ли он их доверие? Потом еще раз взглянул на помрачневшее небо, вспомнил мать, которая все еще оплакивала двух братьев, погибших на войне. Они отдали родине жизнь, так неужели он отступит сейчас?
Киро обвязался монтажным поясом, сел на блок и улыбнулся:
— Поднимайте!
— Рейку, дайте ему рейку, чтобы было чем поправить тросы! — крикнул кто-то.
— Ну и стужа! Должно быть, градусов двенадцать холода!
— Не так уж холодно, да ветер очень сильный.
— Так и щиплет, проклятый. Пошли погреемся.
Киро не слышал этих разговоров и уже не думал об опасности. Его тревожило другое: сможет ли он устранить аварию? Тросы зашевелились, закачались, и блок начал медленно подниматься вместе со своим живым грузом.
Оказавшись в воздухе, раскачиваемый во все стороны, Киро почувствовал страх. Он смотрел на медленно удалявшуюся землю, и ему хотелось спрыгнуть, вернуться на нее. На секунду перед ним мелькнула Таня: маленькая беспомощная девушка махала рукой, и ему показалось даже, что она что-то кричит. Но он не расслышал. Только заметил красный платочек и огромные испуганные глаза.
А блок поднимался все выше и выше.
Никто из собравшихся не шелохнулся. Подходили еще люди, останавливались, тоже смотрели вверх.
— На рожон лезет этот мальчишка, — словно про себя сказал рослый рабочий. — А молодец! Эх, только бы справился, ведь нешуточное дело. Только бы выдержал!
— Не надо было ему позволять. Я еще раньше говорил, — отозвался пожилой рабочий.
— А по-твоему как? Остановить стройку?
— Вот если бы мороза не было…
— Да, если бы… Вчера была весна, сегодня зима.
На листе железа развели огонь и грелись возле него. Машинисты собрались у кабины — оттуда лучше видно и можно будет по первому же знаку привести в действие мотор. Они стояли понурившись, чувствовали себя виноватыми: Киро не побоялся подняться, а они, более опытные, испугались.
— Таня, — крикнул технорук, — сбегай на второй кран, пусть остановят работу.
Девушка не двинулась с места. Она, не отрываясь, всматривалась туда, где двигалась черная точка.
А Киро уже не думал о тех, кто остался на площадке. Все под ним затягивал белый туман. Деревья представлялись низкими заснеженными кустами. Людей он не различал, а огромные бетонные блоки походили на серые ящики…
Подъем закончился. Киро приподнялся и схватился одной рукой за толстый стальной трос, зацепился за него скобой пояса. Другой рукой попытался снять провода. Левой он не мог так же хорошо действовать рейкой и поэтому чаще перегибался вправо. Уши у него замерзли. Не выпуская рейки, он похлопывал по шапке, пока не закрыл ею уши.
Юноша шаг за шагом двигался вперед, распутывая провода. Но холод и усталость все больше сковывали его. Под порывами ветра тросы тихо, монотонно жужжали. То ли от холода, то ли от этого жужжания ему захотелось спать. Снова мелькнуло худое, увядшее лицо матери. Старики родители надеются только на него. Но ведь и вся стройка надеется тоже. Киро встрепенулся, начал повторять про себя: «На меня надеются. Я должен это сделать. И сделаю».