Наши попытки выйти из здания вокзала пресекались вооружёнными людьми. Стало понятно, что мы в ловушке и город уже в руках у немцев. Готовились к худшему.
Время даже не тянулось, оно застыло. Я помню это гнетущее чувство страха, неизвестности и ожидания. Через несколько часов послышался треск мотоциклетных двигателей. Через окно я увидела, как к вокзалу подъехали мотоциклисты. Держаться! На провокационные действия фашистов не отвечать! Не давать им повода! Тогда я ещё не знала и не предполагала, на какие зверства способны люди в военной форме. В здание вокзала вошли немцы, вместе с ними несколько гражданских, среди которых оказался переводчик, которого я ещё вчера видела в госпитале. Всем приказали выйти на привокзальную площадь и построиться. Вокруг площади мотоциклы с пулемётами. Всё происходящее казалось каким-то кошмарным сном. Всё это мы видели в довоенных фильмах и кинохронике. И вот теперь мы…! И это не кино…
Прозвучала команда построиться. Переводчик переводил. Несколько гражданских и немецкий офицер, поигрывая пистолетом, шли мимо строя. Что он хотел увидеть в глазах женщин, детей, пожилых людей? Ужас? Страх? Хотел почувствовать своё превосходство?
Это была первая встреча с врагом лицом к лицу. Не так мы себе представляли это ещё несколько дней тому назад.
Гражданские шли рядом с офицером о чём-то переговариваясь между собой и внимательно всматриваясь в лица стоящих. Возле родителей твоего отца офицер остановился и жестом приказали им выйти из строя. Анечка с трехмесячной Светочкой стояла рядом со мной и моей мамой. Подойдя к нам, переводчик указал пальцем в нашу сторону и проговорил понятное на всех языках слово – офицерка! Немецкий офицер, улыбаясь, играючи ткнул пистолетом в живот: «Пу!» Я поседела. Что почувствовал ты в этот момент остаётся только догадываться! Так началась наша дорога длиною в четыре года в чужой стране. Дорога позора, слёз и бессилия! До твоего появления на этот взорванный белый свет оставалось двадцать семь дней».
Сегодня я ответил бы маме, что всегда испытываю ненависть к человеку с ружьем, который поднимает его против мирного человека! Давно пора его повернуть против того, кто заставляет, понуждает его к этому.
РАССКАЗЫВАЕТ МАМА
Я навсегда запомнила взгляд Ханы, полный ужаса и страха! Они смотрели на нас и прощались с нами…
«Ещё нескольких мужчин и женщин с детьми вывели из строя и присоединили к стоящим в стороне родителям твоего отца. Можно ли в полной мере предположить, что чувствовали они, понимая всю безысходность своего положения? Я навсегда запомнила взгляд Ханы, полный ужаса и страха! Они смотрели на нас и прощались с нами… Их тут же увели, и больше я их никогда не видела. Начиналась их страшная дорога в вечность».
Согласно существующим записям, бабушка Хана расстреляна 3 июля в парке Райниса, а 4 июля у городского маяка был расстрелян мой дед – Быховский Абрам Маркович. Место захоронения первых жертв геноцида в Лиепае точно неизвестно. По некоторым источникам их бросали в общую могилу друг на друга, которую копали евреи, становясь следующими жертвами. Происходило это в районе маяка и парка Райниса. Какая страшная и нелепая смерть! Я часто пытаюсь представить себе эти секунды их жизни под дулом автоматов!
Мои родные! Они приехали из Москвы, соблюдая еврейскую традицию, согласно которой было принято встречать своего первого внука, а встретили здесь свою мученическую смерть. Нет и не будет прощенья нелюдям! На Ливском кладбище установлена мемориальная доска, на которой увековечены фамилии евреев, погибших от рук фашистских палачей и латышских националистов. В их числе и мои родные.
ПО МАТЕРИАЛАМ КНИГИ «СМЕРТЬ ЕВРЕЕВ
ФОТОГРАФИИ» ФРАНЦУЗСКОГО ИСТОРИКА
НАДИН ФРЕСКО
В Либау евреев начинают уничтожать 29 июня, в тот день, когда вермахт вошел в город. Их расстреливают в городском парке, рядом с маяком, в рыбацком порту и в Шкеде, в 12 километрах к северу от Либау, где до войны был полигон латышской армии… До войны в Либау проживало 8000 евреев. Комендант Либау фрегатен-капитан Ганс Кавельмахер просит «для оперативного решения еврейского вопроса около ста эсэсовцев и пятьдесят представителей общеполицейских частей. [..]