Затем прохиндеи снялись с якоря и уехали поездами на Харьков. Перед Харьковом Люда помрачнела и сказала Семёну, что не знает, что и делать, если вдруг окажется, что подзалетела. Он утешал её, как мог. На вокзале Люда с сестричкой тепло распрощались с Инессой и Сенькой и поехали трамваем домой, а он с Инессой следующим поездом подались в Москву, где и болтались ещё с неделю. Никаких приключений, поскольку карманы были пусты, столица им не организовала, поэтому через несколько дней они тихо, без фанфар вернулись в Запорожье. Начало славного путешествия Бердянск — Цюрупинск — Харьков — Москва — Запорожье описано Сенькой в рассказе «Погибель по–бердянски».
Снова пошли беспечные дни бессмысленного лежания на пляже. Круг тот же — Женька Якименко, Инесса, Володька Захарьев, иногда Сашка Гаманец.
К тому времени завершилась денежная реформа по формуле 1:10. Правда, в частностях получилось странно. Скажем, пучок редиски как стоил 40 копеек, так и нынче продается за те же 40 коп. Коробок спичек стоил 5 копеек. Теперь 1 копейка, или в два раза дороже. Таких мелочей немало. Газвода без сиропа была 5 копеек, стала 1 коп. и тэпэ.
Надо было как–то доставать деньги на «выпить и закусить». Семён приспособился подторговывать так называемым «сухим спиртом» (нембутал или этаминал натрия). Покупал в аптеках этот самый нембутал (благо, он тогда продавался без рецепта) и предлагал пляжным алкашам по дешевке — рупь за пару таблеток. Такая цена устраивала покупателей, так как переезд на другой берег и обратно обходился в два рубля, да еще часа два терять, да на бутылку надо сообразить 2–87… А так запил водой и балдеешь, балдеешь, балдеешь. Некоторые от необычности впадали в такой транс, что страшно было смотреть — лежали на берегу, наполовину в воде. Ну, труп трупом. Семён вначале даже боялся, как бы чего… С одной упаковки в 10 таблеток он имел пять рэ. Их закупка обходилась в 16 копеек. Загнав пару упаковок, Сенька имел почти десять рублей дохода, то есть на три бутылки «Столичной».
Летом же кто–то познакомил Сеньку с Мариком Перцовым, молодым веселым еврейчиком, директором Дома культуры потребкооперации. Марик Кравцов — крупный организатор социалистической культуры. Семён зачастил от скуки в его маленький ДК на улице Розы Люксембург. Пару раз побывал у Марика дома. Маленький, даже кукольный, Марик имел обильный чёрный волосяной покров, густую шевелюру, чёрноглазое хитрющее личико почему–то взрослого усатого мышонка. По–еврейски круглосуточно веселый хохмач, искренне верящий в свое элитарное, неповторимое, гениальное предназначение на культурной ниве. Однако, с учётом того, что еврей, беспартийный, антисоветчик и тэпэ, то его вклад в мировую культуру ограничивался окультуриванием потребкооперации, причем, за 85 рэ в месяц — 850 по–старому.
У Марика правой рукой был Бэра Авербах, он же по совместительству великий комик и охаиватель всего светлого и дорогого для советского человека. Невыразительно рыжий, неряшливо брыжжущий слюной при травлении анекдотов, с телячьими глазами счастливого идиота и запущенными гнилыми зубами он производил на свежего человека отталкивающее впечатление. Но потом, через пару дней, его можно было терпеть, как некую дебильную неизбежность.
Но надо было ещё и кушать, а для этого иметь хоть какой гонорар. Самое простое, как сказал Марик, создать агитбригаду и колесить по сёлам, облапошивая колхозников, сиречь, неся культуру в массы тружеников хлева и навоза. Идея Сеньке понравилась, и он познакомил Марика с Сашкой Гаманцом, великим ковровым атлетом из ДК «Энергетик» в Соцгороде, и вот она, агитбригада. Всемирноизвестные акробаты Александр Гаманец и его десятилетняя дочь Пава, гениальный комик Бэра Авербах, лауреатка 2‑го конкурса молодых дарований при ДК потребкооперации сисястая певица Фрида Фишер (предмет безответных воздыханий Марика), известная в известных кругах чтица Ахматовой 75-летняя мать Гаманца Мария, кажется, Ивановна (на сцене — Мария Херсонская), антрепренёр, кассир, рекламщик и контролёр Семён Серба, а также периодически девочки из ДК потребкооперации на отдельные танцевальные номера. Иногда с ними выступала некая гуттаперчевая девочка, немыслимо выворачивавшая свое прозрачное минтайное тельце.
Днем Сенька садился в автобус и катил, допустим, в Пологи или Гуляй — Поле, а чаще в крупное село, так как в райцентрах могли вычислить и сдать милиции. Там он договаривался с заведующим местного клуба или ДэКа, развешивал самодельные афиши, продавал у местного базара или около магазина Сельпо билеты, стопки которых «доставал» Марик. Возвращался в город, организовывал машину, собирал и вез «труппу» на гастроль.