В конце декабря Семён Серба шёл тихим снежным вечером со своим начальником, директором Зелёноярского гастрономторга Запорожья Михаилом Петровичем Бочковским, мирно беседуя на важную для обоих тему. Часов в девять вечера, выйдя после лекций в Торговом институте, где они оба молотили третий курс вечернего отделения в одной группе товароведного факультета, и перейдя Трамвайную улицу, начальник и подчинённый направились по проспекту Ленина в сторону областного театра, где располагался, так сказать, жизненный центр города, вернее, его Старой части, с магазинами, гостиницей и рестораном при ней. Отмахав по–мужски в охотку пару километров и миновав скверно почищенную от снега площадь Свободы, они, не глядя на афишу драмтеатра, тормознулись на углу проспекта и улицы Чекистов, затем не сговариваясь, свернули с ярко освещённого Бродвея вправо по Чекистов к ресторану «Театральный», чтобы продолжить переговоры на более высоком уровне под нестройное громыханье оркестра и под аккомпанемент вилок и ножей.
Как во всяком провинциальном кабаке, здесь по вечерам стоял плотный гул пьяных голосов, ревел–стонал, создавая иллюзию забугорного загула, развратный саксофон, нескладно танцевали–топтались между столиков кто помоложе, две девицы прожигали комсомольскую юность с какими–то командированными, свободные от спектакля актёры расположенного по соседству театра читали вслух несвязные отрывки из никому не известных монологов, официанты носились как угорелые, торопясь доставить потребителям лучшие блюда своего заведения — дымящиеся шницели, люля–кебабы, отбивные и беф–строгановы.
На занимавшем всю стену панно была изображена девичья головка анфас с прядью волос, закрывавшей правую половину лица так, что оставался только один левый глаз, глядевший на посетителей синим немигающим взором, ибо внутри его светилась синяя стоваттная лампочка. За эту мозаичную девушку с зажигавшимся по вечерам глазом местные остряки прозвали ресторан более интимно — «Дунька–вырви–глаз».
Серба и Бочковский, войдя в ресторан, превратились из обыкновенных, ничем не примечательных граждан в смиренных клиентов общепита и скромно присели за угловым столиком, подальше от оркестра, по соседству с огненными блондинками, порочно смалившими сигареты в обществе мощных мужиков, судя по разговору, командированных ленинградских инженеров. Вскоре, спросив разрешения у солидного Бочковского и натурально не заметив Семёна, на свободные два места сели степенный мужчина со своей, судя по возрасту, женой. Бочковский подозвал официанта, общего любимца запорожцев Кузю, рыжего ухватистого товарища, способного угодить самому чёрту, и заказал бутылку коньяку и чего–нибудь на кузин выбор.
— Вас понял, перехожу на приём, — понимающе подмигнул им Кузя, вроде бы как знатокам и завсегдатаям, и стал долго и мучительно выяснять отношения с парой новичков, поминутно мило оглядываясь к Сербе и Бочковскому, как бы говоря глазами, — «Вот видите, какие бестолковые попадаются, а ведь тоже и обслужи их, и подай…». Через недолгую минуту Кузя принёс бутылку «Одессы», распечатал прилюдно и, вытерев видавшей виды салфеткой, осторожно поставил среди тарелок и пепельниц. Протёр фужеры приятной конической формы и неудобные для питья рюмочки–невыливайки и разложил вилки и ножи. Затем он принёс хлеб и минеральную воду, в маленьких розеточках поставил заливной судачок, выглядевший, надо сказать, отменно, потому что сердечками из морковки, зелёным лучком и розовым, на бураковом квасе, хреном.
Мужчине с женой Кузя доверительно сообщил, что заказанные ими полтавские котлеты жарятся и будут готовы самое большее через полчаса. Женщина, не заметив издёвки, согласно кивнула, а мужчина тоскливо уставился в сторону Сербы и Бочковского, уже решительно приступивших к прерванному было организационными хлопотами разговору.
Смысл их беседы сводился к тому, что Бочковский, как начальник, настойчиво предлагал, а Серба, гонористый подчинённый, колебался принять магазин, который днями собирались запустить в новом жилом районе — Зелёном Яру, где еще в конце ноября заселили более десятка шестиэтажек, а с открытием продуктового магазина задержались из–за строителей, не провернувшихся во–время с отделкой помещения.
До этого разговора Семён Серба с год проработал завмагом в отдалённом районе города, так называемом посёлке «Подстанции ДД», вывел свой продовольственный в передовые и не хотел рисковать учебой в торговом и затевать перемену работы, тем более встревать в хлопотное и незнакомое дело открытия нового магазина.