Кротов кивнул и, оставив флакон с эфиром, взял девушку за руку.
-- Да, я доктор; вы -- больная и у меня в госпитале.
Она резко отдернула руку и сказала:
-- А! Так вы меня спасаете?
Кротов опять кивнул и снова хотел взять ее руку, но она отодвинулась к стене и ее глаза вспыхнули презреньем.
-- Спасаете! для палача... вам велели?
Кротов отшатнулся, словно его ударили в лицо, шприц со звоном упал на пол и разбился.
Мысли в беспорядочном вихре закружились в голове.
О чем он думал? Как это не пришло ему в голову? Долг врача -- спасти жизнь, но не для казни! Такого долга не может быть, никто не может предъявить ему такого требования... Вместо смерти на постели, здесь, подле него, -- смерть под перекладиной в сером мешке!..
Он развязал галстук, расстегнул ворот рубашки, а девушка возбужденно говорила:
-- Вы должны это сделать, как доктор, тюремный доктор... Что же? Я мало приняла, что ли? Или скоро открыли, успели помочь...
В голосе ее послышалось страданье. Она опустила руки и прошептала совсем тихо:
-- И меня повесят... Ну, что же...
Кротов быстро нагнулся над ее бледным лицом.
-- Нет, -- сказал он, -- этого не будет! Я... я... не отдам вас палачу!
Она схватила его руку и улыбка озарила ее лицо.
-- Правда? Я умру? Здесь... -- и в голосе ее послышалась неподдельная радость.
Кротов не был в силах ответить ей, только кивнул.
-- Спасибо вам! Я знаю, -- она сердито нахмурила тонкие брови, -- я торопилась, я много просыпала... Но за мной так следили...
-- Доктор, а он? -- вдруг спросила она и впилась в лицо Кротова глазами.
Он понял ее вопрос и ответил:
-- Он уже умер...
Кротову показалось, что она засмеялась... Да, ее губы улыбались, а из глаз катились частые, крупные слезы.
-- О! Он-то, я знаю, -- не просыпал, -- с гордостью сказала она, и в изнеможении откинулась на подушку...
Лицо ее осунулось; она заметалась.
Кротов взял ее руку. Пульс бился учащенно, потом замирал и снова бешено бился.
-- Молодец Костя! -- вдруг сказала она, -- мой светлый... мой милый... Ты говорил, что, умирая, надо показать, как умирать надо. И показал!..
Она заметалась и начала говорить шепотом.
Кротов отер с ее лица пот, потом вытер свое лицо. Теперь уже переход "туда". Она бредит и счастлива.
-- Да, да! Мы уедем... только времени мало, -- шептала она, -- здесь хлопочут. За нами он... он следит! Они на каторгу нас, а мы в Лондон... хорошо... мы еще поживем... Папа, папа, ты любишь меня, да? Зачем ты грустный? Ты и его полюбишь, да? И все вместе... Прочь! вы не смеете прикасаться ко мне... Здесь не застенок...
Она очнулась и раскрыла глаза, тяжело переводя дух.
-- Пить!
Кротов подал ей кружку.
Девушка глотнула и потом прошептала:
-- Волоса... отрежьте... папе... пожалуйста... он... -- и опять заметалась.
Кротов нагнулся над нею.
Она вздрогнула, голова ее судорожно метнулась, в горле заклокотало.
-- Кончается, -- тихо сказана сиделка, стоя на пороге комнаты и крестясь.
-- Все! -- произнес Кротов, и, сложив руки на груди девушки, поправил ее скатившуюся голову и осторожно поцеловал в лоб.
-- Принесите ножницы, -- сказал он сиделке.
Она принесла и с удивлением увидела, как доктор отрезал у покойницы прядь волос и бережно завернул их в носовой платок.
Потом он вышел в аптеку и сказал фельдшеру:
-- Все, Кузьма Никифорович, -- скончалась!
Тот широко перекрестился.
-- Слава Господу, -- проговорил он дрогнувшим голосом, -- без надругания! Сама!
Кротов спустился в главный корпус и вошел в дежурную комнату. Виноградов с шашкой через плечо, не снимая фуражки, лежал на диване и громко храпел.
Кротов присел к своему столу, засветил лампочку и дрожащей рукою составил рапорт о смерти политической осужденной Холиной, происшедшей от паралича дыхательных органов, вследствие приема кокаина в количестве до 10 граммов.
Потом он встал и растолкал Виноградова. Тот сразу проснулся и вскочил на ноги.
-- Фу! Напутали! Ну, что?
-- Умерла!
-- И эта! Запишем. В котором часу? -- он подошел к столу п нагнулся над листом бумаги, взяв перо.
-- В 4 с половиною. Я составил рапорт. У меня на столе.
-- Отлично. А тот в 4 ровно. Чисто, как гусарская шпора... Фу, изморился за ночь! -- он подал Кротову руку и снова улегся на диване.
Кротов оделся и вышел. На дворе с ним встретился начальник. Он только что вышел из своей квартиры, направляясь в тюрьму, и остановил Кротова.
-- Ну, что, батенька, спасли?
Кротов ответил.
-- Вот! -- сказал начальник, -- оба! Понятно, будет история... А я что? Что я мог?
-- Спокойной ночи, -- произнес Кротов.
-- Идите? Устали? -- начальник на мгновенье задержал его руку и тихо сказал ему:
-- А я доволен! Да! По человечеству... для палача еще двое остались, вот!.. Эх, если бы не два года до пенсии! -- круто окончил он и, пожав Кротову руку, пошел назад к своей квартире.