— Тебя это не касалось.
— Не касалось... — Из него вырывается недоверчивый смешок. — Ты же знала, что я люблю тебя. Не считаешь, что можно было и упомянуть, что парни тебе не нравятся? Все это время я убеждал себя, что тебе нужно... — Он затихает. — Ладно. Не важно. Больше не важно. — Он качает головой и отворачивается, собираясь открыть дверь.
— Эй. — Я ловлю его за руку.
Зря я к нему прикоснулась. Это сразу же становится ясно. Теперь нет никакого оправдания. Не списать на шок после смерти Мины. На пьяную ночь и тонкую рубашку.
Только он и я. Последние двое. Из всех людей только он тоскует по ней так же, как я, с кем у нас общие воспоминания о ней, чья любовь ко мне совсем противоположна ее: открытая и непоколебимая.
Он не шевелится. Не может, потому приходится мне. Ради нас обоих.
— Это не изменится, — уверенно говорю я. — Ты и я. Это химия. Или называй как хочешь. У нас с тобой своя история... Ничего не изменилось, Трев. Обещаю.
— Но ты по девочкам.
— Я не лесбиянка; я би. Это разные вещи.
— А Мина?
Мое молчание говорит само за себя, и он молчит тоже.
— Это была Мина, все это время?
Единственное, что я могу ему сейчас дать, — горькую правду. Ту, что перепишет все его воспоминания — о нем и мне, о ней и мне, о них двоих, о нас троих.
— Это всегда будет Мина.
40
ЧЕТЫРЕ С ПОЛОВИНОЙ МЕСЯЦА НАЗАД (СЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ)
Туалетная комната пуста. Мина стоит у зеркал, роясь в косметичке.
Меня переполняют эмоции.
А она даже не смотрит на меня. Просто начинает мазать блеском губы, будто мы только для этого и пришли сюда.
— Какого черта ты творишь? — вопрошаю я.
— Подкрашиваю губы, — отвечает она. — Не слишком темный для меня, как считаешь?
— Мина!
Она вздрагивает. Тюбик выпадает из ее рук на коричневый кафельный пол. Она находит в зеркале мои глаза, а после отводит взгляд.
— Что ты творишь? — спрашиваю снова.
— Ничего, — бормочет она.
— Ничего? Ты пытаешься свести меня с Тревом.
— И что такого? — вопрос быстрый и оборонительный, словно я оскорбила ее брата. — Трев милый, и хороший, и честный. Он будет отличным бойфрендом.
— Он — Трев, — говорю я, как будто это все объяснит.
— Он любит тебя, сама же знаешь.
Конечно я знаю. И потому-то все, что она делает, кажется таким неправильным. Она не настолько глупа — но именно настолько сообразительна. Если я буду с Тревом, то стану неприкосновенной, и это убережет ее от пересечения любых границ. Это единственное, что остановит ее. Остановит нас.
Мне хочется накричать на нее. Хочется попросить у Трева прощения, потому что между нами могло бы что-то быть, не уничтожь меня Мина для других людей. Хочется сбежать отсюда, хлопнув дверью с такой силой, чтобы пошли трещины.
Хочется прижать ее к раковине и попробовать на вкус ее ключицы.
— Зачем ты так поступаешь? — Делаю к ней шаг, а она отступает назад, но я иду вперед, пока ее лопатки не упираются в зеркало. То, что я выше Мины, становится моим преимуществом. Я пересекла ее личное пространство и не собираюсь отступать. Никогда прежде не была такой напористой. Инициатива всегда исходила от парней, но сейчас все меняется. Я изменилась. Теперь я могу что угодно. Я могу стать кем угодно.
Я могу провести тыльной стороной пальчика по нежной коже ее шеи, заставляя издать звук, от которого начнет тянуть низ живота.
Что я и делаю.
— Софи. — Это предупреждение, на издыхании. — Я просто... хочу, чтобы все вернулось на свои места.
— Не выйдет, — шепчу я.
Она облизывает губы.
— Нам нельзя.
— Можно.
— Но Трев... — Она затихает. — Моя мама. Все. Не получится. Ты и я — это неправильно. Ты и Трев — правильно. Естественно. Все этого ждут. Я пытаюсь помочь.
— Ты пытаешься спрятаться.
— Я так хочу.
— А я говорю, что это не обязательно.
Она вырывается из моей ловушки.
— Обязательно! — выпаливает она. — Что, считаешь, все будет прекрасно, если я признаюсь маме, что я лесбиянка? Да она соберет толпу священников и начнет молиться. Как думаешь, что почувствует Трев, когда поймет, что девушка, которую он любит, спуталась с его младшей сестренкой? А в школе — помнишь, что случилось с Холли Джейкобс? Хочешь на своей машине ЛЕСБА огромными буквами? Потому что именно это нас и ждет, Соф. Прятаться — безопасно. Выбрать Трева — безопасно.
Слезы наполняют мои глаза, катятся по щекам. Что бы я ни сказала, ее не переубедить. Мы не живем в большом городе. Семья Мины не из тех, что принимают подобное со спокойствием. Она права, ее мать позовет священника. А Трев... что бы ни случилось, больно всегда будет Треву.