— О, ясно. — Улыбка Мэтта становится шире. — Заваливайтесь.
Жилище Мэтта опрятное и чистое. Когда мы оказываемся внутри, ко мне подбегают два пятнистых питбуля и подпрыгивают, пытаясь лизнуть мне лицо. Хозяин отзывает их и открывает для них дверь заднего выхода. Вкрадчиво оглядываюсь в поисках любого признака, что Мэтт снова принимает. В помещении витает запах дыма, китайская чаша, исполняющая роль пепельницы, почти переполнена сигаретными окурками, но, приглядевшись, я вижу одни лишь желтые фильтры. Никаких пивных бутылок или крышек, никаких мешочков без опознавательных знаков, никаких трубок — ни даже глазных капель или сиропа от кашля.
Все это может быть просто где-то спрятано. Когда кайф — все, о чем ты только можешь думать, становишься очень сообразительным, чтобы сохранять это в тайне.
— Как мама поживает? — спрашивает Трева Мэтт.
— Сам понимаешь. — Трев неопределенно ведет плечами. — Для нее же лучше сейчас побыть с тетей.
— Это помогает. Сам-то как?
Трев снова пожимает плечами. Мэтт похлопывает его по спине:
— Дружище, соболезную. — Переводит на меня взгляд. — Может, пить хотите? На выбор содовая и вода.
— Нет, спасибо, — говорю я.
— Так в чем дело? — интересуется Мэтт, когда мы устраиваемся на потертом виниловом диване. Он опускается в кресло напротив.
— Это прозвучит немного странно, — начинает Трев. — Я перебирал вещи Мины, хочу собрать их до маминого возвращения. Так вот нашел в столе список, и там было твое имя. Мне стало интересно, что это за список. Не знал, что вы были друзьями.
— Мы и не были, — отвечает Мэтт. — Не совсем. Она не рассказывала тебе, что писала про Джеки?
— Нет, — говорит Трев.
— Для газеты. Она сказала, что собирала сведения для статьи ко дню рождения Джеки, и попросила меня об интервью. Я согласился. Когда в газете так ничего и не появилось, я просто подумал, что она не успела закончить до... — Мэтт неловко замолкает.
— Что она хотела знать? — спрашивает Трев.
— Да все как обычно. Как мы с Джеки начали встречаться, какие у нас были планы.
— Она спрашивала тебя о расследовании? — интересуюсь я.
— Неа, — говорит Мэтт. — Мина знала, что я не имел к этому никакого отношения. Детектив Джеймс просто придурок, дорвавшийся до власти.
Стараюсь держать выражение лица нейтральным, думая о том, что в списке Мины Мэтт был Подозреваемым №1.
— О чем еще вы говорили?
— Хм, она спрашивала, сколько мы были вместе. Поговорили о футболе, о том, как Джеки участвовала в выборах президента студсовета в тот учебный год. Она наверное целый ящик клея с блестками купила для своих плакатов.
Трев усмехается.
— Я и забыл об этом. Она с ума сходила, когда у нее закончился розовый.
Мэтт смеется, забывшись в воспоминаниях, и резко успокаивается и проводит рукой по темным волосам.
— Порой кажется, что она только вчера была рядом, — говорит он. — Она всегда могла рассмешить меня, даже когда все вокруг было отстойно. — Он рассеянно достает что-то из кармана и вертит в руках, и я понимаю, что это значок за шесть месяцев трезвости.
— Полгода, молодец. — Киваю на значок.
Его пальцы замирают.
— Ты в программе?
— Чуть больше десяти месяцев.
— Рад за тебя, — говорит он. — Собрания очень помогают, но иногда все еще тяжело.
— Да, непросто. Но сам знаешь, шаг...
— Шаг за шагом. — Он заканчивает девиз и с печальной улыбкой поднимает на меня взгляд. — Это все, что у нас есть, да?
— Похоже на то. — Я улыбаюсь в ответ, пользуясь моментом, чтобы посмотреть ему в глаза. Это он был той ночью? Как же сложно вспомнить голос убийцы и точную форму его глаз под той маской. Три коротких слова, подчеркнутые выстрелами, и я... не уверена.
Но в одном я уверена точно: наркоманы мастерски умеют врать.
Мэтт, словно черпая силы, проводит пальцами по граням значка.
— Ты при ком-нибудь упоминал, что Мина пишет о Джеки? — спрашивает Трев.
— Наверное, я маме сказал, — отвечает Мэтт. — Она подумала, что это хорошее дело, что газета готовит материал о Джеки. Мама любила Джеки. — Его зеленые глаза увлажняются, и он, с трудом дыша, крепче сжимает значок. — Невыносимо думать о ней. И не иметь ни малейшего понятия, что произошло.
— Как ты думаешь, она могла сбежать? — спрашиваю я.
Мэтт трясет головой, в глазах стоят слезы.
— Нет, Джеки очень любила свою семью — она никогда бы их не бросила, особенно Эми. Джеки радовалась, что пойдет в колледж. Мы даже планировали снимать квартирку под Стэнфордом, я хотел пойти в местный колледж. Она не сбежала бы — это бессмысленно. Ее отобрали у нас. — Он глубоко вдыхает, сжав значок в кулаке. — А мне остается только молиться, что она еще где-то здесь, что сможет сбежать от похитителя и вернется к нам, домой.