Спустя несколько дней после отплытия его, голодного и в жару, нашла Айлин Бреннан и вместе с мужем Джеймсом, углекопом, выхаживала, как собственного ребенка, ласково заставляла есть и в конце концов подняла на ноги. Он отказывался говорить.
Через некоторое время Хокан наконец вышел из каюты, но сторонился любого общества и дни проводил, разглядывая горизонт.
Хотя они вышли из Англии весной, а теперь настала летняя пора, с каждым днем холодало. Шли недели, а Хокан так и не произносил ни слова. Вскоре после того, как Айлин подарила ему бесформенный плащ, сшитый из тряпья, они увидели землю.
Корабль вошел в необычно бурые воды и бросил якорь перед бледным низкорослым городком. Хокан смотрел на здания выцветших розовых и охровых оттенков в напрасных поисках ориентиров, о которых рассказывал Лайнус. Между кораблем и берегом цвета глины сновали шлюпки, груженные ящиками. Никто не высаживался. Заволновавшись, Хокан спросил слонявшегося без дела матроса, не Америка ли это. Это были его первые слова с тех пор, как он выкрикнул имя брата в Портсмуте. Моряк ответил, что да, это Америка. Сдерживая слезы, Хокан спросил, Нью-Йорк ли это. Моряк смотрел на губы Хокана, когда он вновь издал эту массу расплавленных звуков:
— Nujårk?
Досада Хокана росла, но наконец на лице матроса расплылась улыбка и переросла в хохот.
— Нью-Йорк? Нет! Не Нью-Йорк, — сказал он. — Буэнос-Айрес. — И снова рассмеялся, одной рукой хлопая по колену, а другой схватив Хокана за плечо.
Тем вечером они отплыли.
За ужином Хокан попытался выяснить у ирландской семьи, где они и долго ли еще до Нью-Йорка. Поняли они друг друга не сразу, но в конце концов сомнений не осталось. Благодаря жестам и кусочку графита, которым Айлин набросала грубую карту мира, Хокан осознал, что они в целой вечности от Нью-Йорка — и с каждым мгновением уходят все дальше. Он увидел, что они плывут на край света, чтобы обойти мыс Горн и направиться на север. Тогда он впервые услышал слово «Калифорния».
После бурных вод у мыса Горн погода смягчилась, пассажиры оживились. Строились планы, обсуждались перспективы, били по рукам новые партнеры и артели. Впервые прислушавшись к этим разговорам, Хокан понял, что у большинства пассажиров на уме одно: золото.
Наконец они бросили якорь в удивительно оживленном с виду порту-призраке: он был полон полузатопленных кораблей, разграбленных и брошенных командами, которые целиком дезертировали на золотые прииски. Но теперь обветшавшие суда заняли новые жильцы, даже превращали их в плавучие таверны и лавки, где торговали с новоприбывшими старателями, обдирая их как липку. Между этими импровизированными заведениями ходили ялики, баржи и плоты с покупателями и товарами. Ближе к берегу медленно врастали в мель суда покрупнее, застывшие в причудливых положениях, как их раскидали приливы. Здесь многие корабли намеренно и не очень сели на мель и теперь стали пристанищем для магазинов с пристроенными к ним подмостками, подсобками и лачугами, благодаря чему вытянулись на сушу, к городу. За мачтами между прокопченными деревянными домами стояли большие коричневые шатры — город то ли только что вырос, то ли только что рухнул.
Минули месяцы со времен их отправки, но к тому времени, как они пристали в Сан-Франциско, Хокан повзрослел на годы: долговязый мальчуган вымахал в высокого юнца с грубым лицом, дубленным солнцем и соленым ветром, морщинистым от постоянного прищура, преисполненного как сомнений, так и решимости. Он штудировал карту, которую нарисовала для него графитом ирландка Айлин. Невзирая на то, что ему бы пришлось преодолеть целый континент, он все же решил, что самый быстрый путь к воссоединению с братом — по суше.
2
Бреннаны уговаривали Хокана присоединиться к их золотоискательной экспедиции. Они все равно собираются вглубь континента, а им не помешают лишние руки — тащить снаряжение. Еще они надеялись, что он некоторое время поработает с ними, — ему понадобятся деньги, чтобы добраться до Нью-Йорка, а им понадобится помощь, когда они найдут золото и застолбят участок. У них хорошие шансы, уверяли они, ведь Джеймс раньше добывал уголь и был сведущ в рудах. Хокан согласился. Как бы он ни рвался отправиться в путь пораньше, он все же понимал, что ему не пересечь весь континент без лошадей и провианта. Он нисколько не сомневался, что брат уже добрался до Нью-Йорка: Лайнус был слишком умен, чтобы потеряться. И хотя они не предусмотрели такое положение дел, встретиться они могли только в Нью-Йорке — просто потому, что только это название во всей Америке и знали. Хокану оставалось туда добраться, а там уж его найдет Лайнус.