В дальнейшую дискуссию он почему-то вступать не стал, зачем-то наклонился – точно, ее баллончик. Яр долго стоял, вертя в руках такую нужную ей вещь. А ведь именно потому-то она и не говорила, знала, что ее слабость может стать отличным оружием в чужих руках. Лучше всего шантажировать наркомана дозой, алкоголика стаканом водки, а больного человека тем, что способно облегчить страдания. И если раньше она была просто похищенной дочерью своего отца-бизнесмена, то сегодня стала похищенной больной дочерью, единственное средство, способное помочь которой, держит сейчас в руках похититель.
– Почти пустой, – Самарский взболтал, приложив к уху, – а что бы ты делала, если я понятия не имел, где сумка? Ты сама-то хоть понимаешь, насколько это глупо?
Обняв колени, Саша сидела молча, может глупо, но лучше так, чем зависеть от него еще и в этом.
Так и не дождавшись ответа, Самарский вдруг сделал то, чего Саша ждала меньше всего – поставил ингалятор на тумбочку.
– Не надо считать меня зверем. Во всяком случае, не настолько, – развернулся, стремительно вышел, уже привычных трех щелчков Саша не услышала. Встать, проверить, убедиться не было ни сил, ни желания. Приключений на сегодня достаточно, приключений достаточно в принципе. Она понятия не имела, что на него нашло, и знать-то не хотела, но возможное повторение этой ночи, наверное, станет одним из ее худших страхов.
Стоило лишь коснуться ухом подушки, как Саша заснула. Так бывало всегда после приступа. Снилось что-то странное, суетное, мужчина, женщина, ссора, слушающий все ребенок, а потом непонятно откуда взялся Самарский, и вот, они уже вдвоем в темноте, и он снова целует, и каждый раз Саша просыпается, понимает, что это всего лишь сон, и вновь проваливается в сновидение, чтобы снова и снова ходить по кругу – ссора, ребенок, Самарский, комната, поцелуй. Хотелось разорвать этот круговорот, проснуться окончательно, но не получалось.
– Нет, жара, кажется, нет, – сквозь сон Саша почувствовала на своем лбу чьи-то руки, заботливые, мягкие, пахнущие корицей. – Просыпайся, Сашенька.
Глафира… Это была она. Сейчас, наверное, уже далеко за полдень, вот женщина и пришла проведать. Ее забота приятна, хотя бы из благодарности Саша попыталась разлепить глаза, получилось только со второго раза.
Ей в лицо озабоченно заглядывала Глаша, чуть сзади топтался Артем.
Тут же Саше был поставлен диагноз – переутомление, на него списан и бледный цвет лица, и полнейшая апатия, и даже посаженный голос. Лечение тоже прописано, Артем отправлен на кухню за какао. Такой заботе девушка даже особо не удивилась, но было, несомненно, приятно, когда вокруг тебя носятся – это приятно.
Единственный вопрос, который не давал расслабиться – как будет выглядеть их дальнейшее общение с Самарским? Чего ей ждать?
– А Ярослав Анатольевич..? – Саша сделала глоток горячего молока, вопросительно посмотрев на Глафиру.
– Он уехал утром, сказал, на пару дней.
– Угу… – вздох облегчения скрыть Саша даже не пыталась.
Это заметил и Артем, следящий сейчас за ней еще более пристально, чем обычно. Что вчера произошло? Что сделала она и что Самарский? Он вызвал Артема к себе ни свет, ни зоря, дал пару поручений и уехал, не сказав куда, не сказав на сколько, зачем. И эти поручения…
Ей теперь разрешено выходить из комнаты. Артем сообщил об этом лишь тогда, когда Глаша отправилась за завтраком. И еще он должен купить то, что скажет Саша.
– В смысле? – Саша непонимающе посмотрела на разглядывающего ее мужчину.
– Я не знаю, так сказал Ярослав Анатольевич.
Лекарства. Он, наверное, имел в виду лекарства. Саша потянулась за ингалятором на тумбочку, взяла в руки. Невиданная щедрость, совершенно неожиданное проявление человечности, только в одном проблема – этот жест доброй воли не заставит Сашу считать его благородным рыцарем.
Спросить напрямую, что произошло ночью, Артем не решился, посчитав себя не в праве. Наверное, правильно, Саша все равно бы не ответила. Не винила, просто элементарно не ожидая ничего другого от охранника Самарского, и душу раскрывать перед посторонними не собиралась.
А вот отказываться от вдруг снизошедшей на нее благодати – не собиралась. Если раньше перед ней стояла задача просто подождать несколько дней, пока отец решит все вопросы с Самарским, сейчас все изменилось, ей нужно было что-то делать, иначе… Иначе неуравновешенный может снова проснуться в мужчине.
Убедившись, что хоть и не совсем здорова, по мнению Глаши, но все же не смертельно больна, охранник и домоправительница оставили ее одну. Замок впервые не щелкнул. Саше непонятны были мотивы такой щедрости, она не ждала от Самарского раскаянья, искренне сомневаясь, что он на такое чувство способен, прекрасно понимала, что этот шаг доставляет и ему, и всему дому кучу неудобств, и все ради чего?