***
Люблю тебя сейчас
Не тайно – напоказ.
Не «после» и не «до» в лучах твоих сгораю.
Навзрыд или смеясь,
Но я люблю сейчас,
А в прошлом – не хочу, а в будущем – не знаю.
Владимир Высоцкий
ОН
Всё началось обычным апрельским утром, похожим на тысячу других, таких же однотипных и заученных наизусть. Душ, кофе со стаканом воды, лифт, сонный кивок консьержа в парадном… Иногда он отпускал водителя и ездил на работу не на фешенебельном автомобиле, а на метро. Клокочущий грот современного сооружения безостановочно поглощал серую массу людей, переваривал её и сортировал по освещённым вагонам. Угрюмые заторможенные пассажиры, ещё не вполне проснувшиеся, под монотонное качание поезда снова погружались в оцепенение. Оно сплеталось из мыслей, воспоминаний, надежд, желаний, но по большей части из пустоты. Его случаем была именно пустота. За долгие годы отсутствие чувств стало привычным. Оно утихомиривало случайные всплески совести и убаюкивало остатки своенравия, полностью подчинив его и пообещав взамен спокойную сытую жизнь. И он согласился, послушно приняв новые условия. Согласился – и ни разу не пожалел… Но c недавних пор в устоявшемся ритме жизни стали появляться небольшие трещины. Несколько месяцев назад они беспардонно впустили в его внутренний мир тревогу, которая усиливалась с каждым новым днём и напоминала о предательстве. А сегодня разросшееся чувство ущербности тяжелым грузом повисло где-то в районе солнечного сплетения в немом ожидании. Он не мог понять, чего именно оно ждёт, но явственно ощущал преддверие поступка. Ощущал и внутренне сжимался, списывая лёгкий озноб на простуду…
Поезд стремительно ворвался в ореол ослепительного свечения. Мужчина посмотрел на людей с потупленными, ничего не выражающими лицами, и вдруг почувствовал, насколько он не одинок в своём одиночестве. Значит, так и должно быть. Значит, с ним всё в полном порядке. Электронный женский голос сообщил, что следующая станция «Кутузовская», и заставил улыбнуться. «Даже в метро они пытаются нами командовать», – подумал он. Глупые мысли не без его согласия лезли в голову. «Только бы не думать о…» О чём? Он сам толком не понимал, о чём. Догадывался, но не хотел признавать этого. Кто сказал, что пребывать в неведении плохо? Нужно ли осознавать собственные заблуждения? Неужели ему с ними так скверно живётся? Уже десять лет он существовал «по инерции»: работал, любил, отдыхал, не замечая своего присутствия в круговороте собственной жизни… В горле запершило. Он закашлялся и попытался отогнать липкие мысли… Но, как ни старался выставить свою историю в лучшем свете, пустота внутри продолжала расти, а вместе с ней и тревога… Поезд со свистом влетел на ярко освещенную станцию «Студенческая». Оживлённо беседующие подростки бесцеремонно навалились на него, но, встретившись с непроницаемым лицом, поспешили к выходу. «Молодость…», – пронеслось в голове. Почему он об этом подумал с сожалением, почти грустью? Разве ему сейчас плохо? Разве жизнь не прекрасна? Ему только сорок пять, а размышляет уже, как древний старик…
Двери бесшумно сомкнулись. Из приоткрытого окна повеяло мокрой пылью. Он поёжился, спрятал подбородок в кашемировый воротник и закрыл глаза. Воспоминания, как потускневшие высохшие бабочки, приколотые к разным периодам жизни, тут же начали появляться на полотне скомканной памяти. Их было довольно много. Одни сохранили очертания и яркость красок и были почти осязаемы, другие подходили под определение «маленькие и обветшалые». Были и такие, от которых остались лишь клочки с незамысловатыми рисунками, а что-то важное испарилось, растворилось в течении реки времени, кануло в Лету. Они пестрили и мелькали перед глазами вместе с тусклыми бликами метро, но почему-то ни одна не озарила бледного лица своим сиянием и не заставила сердце биться чаще. Зачем? Всё в прошлом… А что в настоящем? Всё! Всё, к чему стремится адекватный человек. Не больше, не меньше. Золотая середина. «Золотая середина или посредственность?» – вдруг ехидно поинтересовался внутренний голос, заставляя сжаться рельефные мышцы лица.
Станция «Киевская» встретила пассажиров жёлто-голубыми колоннами, на капителях которых поблёскивали золотые колосья. Перед глазами на фоне украинского орнамента платформы запестрила огромная толпа народа. Поток ухнул и накренился к двери. Слева освободилось место, и он, увернувшись, плюхнулся на него, спасая пальто от растерзания и уступая место гудящему потоку. Он не любил ездить в метро сидя, поэтому, как только в вагоне стало свободнее, хотел встать, но… Его взгляд зацепился за яркое пятно посреди однообразной серой массы кроссовок, ботинок и стоптанных туфель. В угрюмом утреннем вагоне красные лакированные туфли на высоких каблуках смотрелись по меньшей мере вызывающе. От них невозможно было отвести глаз. Даже дыхание перехватило: почувствовал, как тяжесть внутри всколыхнулась и стремительным потоком растеклась по телу, превратившись в тысячи мелких мурашек. Внезапно нахлынувшее волнение неприлично граничило с удовольствием. Он медленно встал и растерянно огляделся. Пожилая женщина, с чувством поблагодарив его, тут же упала на освободившееся сидение. Он безучастно кивнул, глядя сквозь неё, и отвернулся. Взгляд теннисным мячиком быстро побежал по головам, пытаясь угадать обладательницу красных лодочек. Зачем он это делает? Видимо, крыша едет то ли от простуды, то ли от занудного самоистязания. Взрослый уважаемый человек! Неужели это тот случай, о котором говорят: «Бес в ребро»? Улыбнулся в воротник и опустил глаза. Но взгляд то и дело искал незнакомку, перебираясь с одной головы на другую, прыгая по шапочкам, кепкам и шарфам, запутываясь в прядях волос и заглядывая в застывшие на лицах маски. Если одна из таких масок вдруг оживала, то быстро отворачивался, ругая себя за недопустимую глупость. Но уже через несколько секунд снова вглядывался в толпу. Поезд остановился. «Смоленская», – произнёс электронный голос. Толпа стремительным потоком ринулась в дверной проём. Он слегка нагнулся и тоже пошёл к выходу, как загипнотизированный, пытаясь разглядеть «красный ориентир». И вдруг увидел сверкнувшие в свете ламп искомые туфельки, которые с лёгкостью перемахнули через порог и весело поплясали по мраморной глади пола. До станции «Александровский сад», где находилось их с партнёром архитектурное агентство, оставалось ещё две остановки, но он, повинуясь необъяснимому чувству, выскочил из вагона и отправился следом за… За кем? Зачем? Почему?