– Звучит пошло, – обиделась Грета. – Если я и чувствую перемены в себе, то пытаюсь их объяснить и поскорее избавиться от дурных мыслей. И потом, не забывай, что я младше тебя на пять лет, поэтому я ещё не совсем в кризисной полосе.
– Рад за тебя, – вздохнул Герман и, отбросив газету на журнальный столик, поднялся, чтобы уйти.
– Вот так всегда! Ты опять уходишь от разговора. Хотя это больше нужно тебе, а не мне!
Он остановился в арочном проёме и повернулся к жене:
– Грета, я терпеть не могу бессмысленных разговоров. Они, конечно, могут преследовать развлекательную цель. Но не в нашем случае.
– Не смешно!
– И я об этом!
– Ты становишься несносным, – она, не отрывая пристального взгляда от спокойного лица мужа, медленно подошла и встала вплотную к нему.
Пауза затянулась. Он смотрел на неё сверху вниз, и от его холодных серых глаз веяло силой и уверенностью. Она давно к нему перестала чувствовать страсть. Если такое и случалось, то мелодия чувств фальшивила и была далеко не идеальна по исполнению. Но в последнее время всплески проявления его характера и некоторая отстранённость от их совместной социальной жизни разбудили забытое притяжение. Походы к психологу за советами были лишь предлогом, она и сама прекрасно знала: он психически устойчив, как никто другой. Именно это её и настораживало…
Целеустремлён, тщеславен, трудолюбив, обязателен и практичен. Прекрасные мужские качества, которые умная женщина может повернуть в свою пользу. Как когда-то и поступила Грета. Она видела и понимала: он её не любит. Но разве в семейной жизни это главное? Он по всем параметрам её устраивал, и она сделала так, что он поверил в необходимость её присутствия в своей жизни. Родители были на её стороне, что тоже немаловажно… Любила ли она его? Скорее да, чем нет. Каждый человек понимает любовь по-своему. Грета связывала это чувство с защищенностью и достатком. Герман мог дать и то, и другое. И она без колебаний взяла, присвоив себе на долгие годы его свободу и волю.
Первые изменения в характере мужа она почувствовала примерно полгода назад, перед Новым годом. Нет, женская интуиция не улавливала присутствия соперницы, но было что-то необъяснимое в его поведении, что-то, что настораживало и удивляло. Он стал задумчив, иногда категоричен, а иной раз, наоборот, вёл себя бесшабашно. Грета наблюдала за перевоплощением мужа и с тревогой ждала новых потрясений. Аккуратно просматривая телефонные звонки и сообщения, она терпеливо следила за его эмоциональными всплесками. Маска светской леди пришлась очень кстати. Прикрывая кокетливой игрой расчётливый ум, она прекрасно усыпляла бдительность мужа. Он же продолжал меняться. Приволок пианино и теперь по вечерам бренчал в гордом одиночестве. Перестал посещать вечеринки друзей, всё меньше прибегал к услугам дипломатии и повадился ездить на работу на метро! Теперь купил этого ужасного кота, назвав его легендарным именем бывшего выпускника МАрхИ. Полтора месяца назад Герман простудился, но продолжал ходить на работу, объясняя свой энтузиазм новым проектом. Он дольше обычного задерживался на работе, совсем перестал приезжать на обеды и, как показалось Грете, избегал общения с ней. Воображение тут же сгустило краски, мысленно обрисовав стройное молодое тело обольстительной блондинки с длинными ногами, но поиски компромата ничего не дали. Интуиция тоже молчала. Наконец, позвонив на работу, женщина не без удовольствия для себя выяснила, что новый проект существует и действительно впечатляет. Её сомнения были развеяны, а притяжение к мужу возросло. Но сказать ему об этом она не могла – леди так не поступают. Это ими должны восхищаться, их должны обожествлять и желать, а не наоборот. Именно поэтому она и затеяла весь этот нелепый разговор, пытаясь завести его в нужное ей интимное русло. Но Герман, как всегда, всё испортил. Он не хотел заглатывать крючок с наживкой и всё время выскальзывал из игры…
…Её дыхание было так близко, что он ощущал на губах мятный привкус. Она любила мятные леденцы. Вот и сейчас один из них перекатывала во рту. Он чувствовал её настойчивое желание, но ещё больше ощущал эгоистичные нотки строптивого характера. Ничего не изменилось: она, как обычно, ждала инициативы от него, даже если таковая была подготовлена ею. Впервые в жизни ему не хотелось подчиняться. Его воля вдруг встала в позу и показала характер. От упорного не моргающего взгляда глаза женщины увлажнились и стали блестящими. Герману на секунду стало жаль жену со всеми её артистическими стереотипами. Он не понимал, зачем ей нужно его снисхождение. А это было именно снисхождение. Может, она путает его с преклонением или сломленной волей?