– Да, Гера…– многозначительно выдохнул Глеб, выслушав замысловатую историю друга. Он отхлебнул горячительного напитка и поёжился. – Туфли и пронизывающий взгляд я ещё могу как-то понять. Это нормальная мужская реакция на красивую женщину. Но знаки, предчувствия, сигналы свыше! Прости, дружище, но это смахивает на одержимость…
– Красиво…– глядя в одну точку, произнёс Герман.
– Что красиво? – не понял Глеб.
– Слово красивое – одержимость… Но не думаю, что оно применимо ко мне. Может быть, совсем немного. Понимаешь, одержимый человек не станет анализировать свои действия и пытаться понять, а я прекрасно осознаю и принимаю то, что происходит. Я совершенно трезво смотрю на ситуацию и полностью отдаю себе отчёт в своих поступках. Да, сначала мне казалось, что схожу с ума, но потом я понял, что это я возвращаюсь к самому себе. Будто заново нахожу себя… А потом – она! Как выстрел на старте в новой эстафете, – мужчина оторвал взгляд от намагниченной точки в пространстве и грустно посмотрел на друга, – и бегу я, бегу, бегу… Куда? Зачем?
– К финишу, – попытался пошутить Глеб, но, наткнувшись на серьёзный взгляд Германа, осёкся. – Если спокойно разобраться, то, в принципе, ничего такого не произошло. Я не понимаю твоего «упаднического» настроения. Сны снятся каждому, женщин красивых тоже много. То, что кота купил, я только одобряю. Например, я не представляю существования без своего Барбоса. Знаешь, он больше всех радуется, когда я прихожу домой. Пианино – почему бы и нет, если душа просит?
– Не в этом дело, Глеб. У меня меняется отношение к окружению, понимаешь? Я будто проснулся после длительного летаргического сна и постепенно прихожу в себя. Тебе сложно, наверное, меня понять, потому что со стороны моя жизнь выглядит идеально, – Герман грустно улыбнулся, – это мой затянувшийся бумажный проект… Красивый, но бесполезный. Я всегда делал то, чего от меня хотели. Отец, школа, общество, жена, даже работа. Я соответствовал стандартам и требованиям, потому что так надо, так лучше, так удобнее! Для всех – да, но не для меня. Я – двигатель, осуществитесь, локомотив, который тащит на себе чужие желания, идеи и планы!
– Ну, не совсем чужие. Семья… – начал было Глеб, но Герман его грубо перебил.
– А что семья? Я же тебе говорю – чужие! Грета знает, сколько я зарабатываю, куда вкладываю деньги, на какие мне нужно ходить приёмы, с кем заводить знакомства и какие носить костюмы и запонки. Но ей, например, глубоко наплевать, какую я предпочитаю музыку, что меня забавляет и что расстраивает. Она до сих пор не знает, что я ем только чёрный шоколад, каждый раз подсовывая к чаю молочный. Её коробит, когда я начинаю петь в душе, потому что я напоминаю ей обычного мужлана. А я и есть обычный мужик, Глеб! Я могу нарядиться в костюм от Hugo, впрыгнуть в туфли Salamander и напялить очки от Armani, что обычно и делаю, но от этого же мои личностные качества не меняются! Вот скажи мне: твоя Лера на день рождения дарит тебе то, что ты хочешь, или то, что она считает нужным и полезным для тебя?
– Ну… То, что я хочу… Иногда целый спектакль разыгрывает, – усмехнулся Глеб, – чтобы узнать, чего бы мне хотелось получить в подарок. Но у меня всё есть, вот в чём фокус! Разве что мелочи какие-нибудь или неожиданные сюрпризы. Вот, – друг вертел в руке зажигалку Cartier с выгравированными инициалами и улыбался. – Приятно… А год назад, ничего не объясняя, меня, сонного и сердитого, в четыре часа утра втолкнула в машину и… Я открыл глаза уже недалеко от родных краёв! Представляешь, привезла к родителям! А там поляна уже накрыта, вся родня в сборе! Два дня праздновали. Я тогда так душой отдохнул. Как она почувствовала, что мне было нужно именно это, не знаю. Не Италия, не Кипр… Хотя ей хотелось на Сейшелы.
– Вот и я об этом… Нормальные человеческие отношения. Хотя кто мне доктор? Нет… Я не жалуюсь… У меня всё стильно и со вкусом… Главное, чтобы людям нравилось, а то, что на губах горчит и в желудке плохо переваривается, это мои личные проблемы, которые никому не интересны. – Язык начинал слегка заплетаться, делая речь мужчины вязкой и тихой.