Ната, лучшая подруга, её хандру поняла по-своему. У неё получалось, что лекарства от такой болезни спокойно разгуливают по улицам Москвы и сами ждут, когда их применят по назначению. Она даже пыталась познакомить её с бывшим своим кавалером, который был не просто доктором, а богом женского настроения. «Я тебе о душе, а ты мне о теле», – обиделась она, на что Наташа возмущённо парировала: «Чтобы вылечить горло, парят ноги». Может, и так, но… Но эта методика не подходила ей по определению. Она достаточно уважает себя, чтобы не размениваться по мелочам в надежде, что одна из них исцелит от депрессии. Не вылечит… Заныло в области солнечного сплетения. Она устало вздохнула и закрыла глаза. Ощущение взгляда-прикосновения в спину повторилось. Это заставило вздрогнуть и украдкой посмотреть назад. Мужчина в очках увлечённо читал газету. «Я медленно схожу с ума…» – подумала женщина.
На «Смоленской» она с радостью покинула душный вагон и неприятного господина в очках. Её ножки в красных туфельках спрыгнули с подножки, и каблучки быстро застучали к выходу в город. Перед эскалатором стояла серая людская туча. Женщина ловко шмыгнула в неё и затерялась в толпе. Когда конвейер подхватил и понёс наверх, она вдруг снова остро ощутила на себе взгляд. Нет, ей не было противно или страшно. Это было что-то другое, необъяснимое, а потому интригующее. «Может быть, я ошибаюсь. Скорее всего, даёт о себе знать моя бессонница... Всё от усталости…», – подумала, но всё же обернулась. У него были слегка прищуренные серые глаза… Она смутилась и, сдувая с лица светлую прядь, отвернулась… Нет, ей показалось. Никто на неё не смотрел. И он тоже. Она бросила быстрый взгляд назад через плечо. Он в этот миг сосредоточенно искал что-то в своём портфеле. «Значит, всё-таки показалось…»
Соскочив с подъёмника, быстро пошла вперёд к главному выходу, но вдруг остановилась и обернулась. Пульс ударил в виски, и она почувствовала, как кровь приливает к лицу. Внимательно вгляделась в толпу: всё не шёл из головы серый тревожный взгляд, если верить интуиции, предназначавшийся ей… Вдруг зазвонил телефон. Она вздрогнула, растерянно посмотрела вокруг, не сразу сообразив, что звук исходит из её же сумки, отыскала поющий аппарат и приложила трубку к уху:
– Кэт! Где ты ходишь? Мы ждём только тебя!
– Бегу! – коротко бросила она и скрылась в плотном людском потоке.
В эту же секунду мужчина с серыми глазами в чёрном драповом пальто шагнул на мраморный пол…
ГЕРМАН
Весеннее солнце настойчиво стучалось в тёмные стёкла очков, требуя к себе заслуженного внимания. Видимо, ему было непонятно, почему люди, так долго ожидающие его появления, теперь прячут глаза под чёрными стёклами. Оно возмущённо пускало налево и направо «зайчиков», взрывалось яркими вспышками в зеркалах машин и витринах магазинов и подныривало под защитные очки. Герман пододвинул оправу ближе к переносице, но от солнечных лучей не отвернулся. Наоборот, приподняв подбородок, подставил идеально выбритое лицо природному ультрафиолету. На его губах блуждала меланхоличная улыбка. После марафона за красными туфельками прошло три недели. За это время он успел многое передумать и переосмыслить, но так и не пришёл к чему-то определенному. Поэтому сейчас стоял у входа в метро станции «Смоленская» и вглядывался в безостановочный поток людей. Теперь он бывал здесь почти каждый день. Иногда задерживался на целый час, иной раз на полчаса, а бывало, когда торопился, просто выходил на этой станции, чтобы сесть на следующий поезд. В его поисках не было никакой логики, впрочем, как и во всей этой истории. Лицо девушки постепенно стиралось из памяти и теперь походило на светящееся облачко. Но он точно знал: увидев ещё раз, обязательно узнает её.
Герман подошёл к киоску и попросил ванильное мороженое. Сняв жакет и пристроив его под руку, облокотился о железные перила небольшого забора и, поглощая десерт, продолжил изучать толпу. Мысли о светлом образе незнакомки плавно перекочевали к надеждам, а затем к размышлениям о достоинстве и гордости. Ему было чем гордиться. Он – преуспевающий архитектор, импозантный мужчина, прилежный муж, дважды отец и, наконец, москвич. Их династия начинала свой осознанный отсчёт с прадеда, так как тот вырос в приюте и не знал своих родителей. Может, именно по этой причине «родоначальник» с особой серьёзностью и целенаправленностью относился к строительству своего будущего и будущего своих детей. Да и не только их! Как любили повторять родители Германа, руками прадеда преобразовывалась столица. Славный предок строил мост через железную дорогу, который положил конец дурной славе Марьинской рощи. Потом участвовал в строительстве литографии заводчика Мещерского. В 1903 году прекрасно проявил себя при возведении храма Божьей Матери «Нечаянная радость». Видимо, Святая в благодарность за его золотые руки подарила ему в том же году судьбоносную встречу с прабабкой, красивой и своенравной девицей, которая, несмотря на своё дворянское происхождение, влюбилась в него без памяти. Построенный к тому времени первый синематограф «Ампир» был местом их встреч. Вскоре «Нечаянная радость» скрепила юношу и девушку узами брака, а родители невесты, правда, не от чистого сердца, а скорее от безысходности, подарили молодым небольшую пристройку в своей усадьбе. Их собственностью она оставалась недолго – революционное время перемешало и перевернуло всё с ног на голову…