Сегодня Герман Александрович появился «на людях» после длительного перерыва. Вчерашний разговор, который остался незавершённым, не давал ему ни единого шанса пропустить тусовку, так много значившую для Греты. Впрочем, как и все другие. Он понимал: сейчас с женой лучше не ссориться. Отдавал себе отчёт и в том, что Грета прекрасно знает, что он думает именно так. Получался замкнутый круг, из которого выбраться очень сложно. Оставался вопрос, как сделать выход из него менее болезненным. Грета же искала иных путей решения проблемы. Она собиралась тянуть время, чтобы найти эффективные способы удержать мужа. И это было для неё принципиально важно. Воображение уже рисовало, как она с ангельским лицом прощает наглеца, а в уме вынашивает план изощрённого и даже пикантного наказания, чтобы он заплатил за её унижение самую высокую цену. Герман это отчётливо понял, когда встретился взглядом с лучшей подругой Греты. Та сухо поздоровалась, надменно бросила несколько заученных фраз, а в конце криво улыбнулась. Женская солидарность, граничащая с шовинизмом! Он теперь в чёрном списке Греты. Более того, на первом почётном месте. Наконец-то ему удалось стать первым в её глазах!
– Я уже стала беспокоиться, что ты не придёшь, и готовила для тебя очередной *реприманд, – раздался томный голос за спиной, и терпко-горькие духи окутали пространство.
– Честно говоря, именно об этом мне нашёптывало моё подсознание, – тихо сказал Герман.
– Я рада, что здравый ум вернулся к тебе и победил капризы. Это радует. Ты должен понимать: не всегда удаётся делать то, что хочется. Мы живём в обществе, поэтому должны соблюдать его правила и нормы, чтобы не остаться за бортом большого корабля…
– Что-то меня в этой лодке сильно укачивает…Может вытошнить…
Грета бросила на мужа злой взгляд, но тут же утопила его в сладкой улыбке:
– Боже мой, Анатоль! Как давно я тебя не видела! Давно ты в Москве?
Невысокий мужчина с русыми прямыми волосами до плеч, придающими его образу особой элегантности, улыбнулся белозубым ртом и слегка поклонился. Он относился к людям неопределённого возраста, который свободно варьирует между тридцатью и пятьюдесятью.
– Уже месяц. Рад тебя видеть, прекрасная Грета. Как всегда, элегантна и мила, – он чмокнул её в обе щеки и с нескрываемым интересом посмотрел на её спутника.
– Спасибо, дорогой, – женщина кокетливо смутилась и тут же повернулась к супругу. – Ты знаком с моим мужем?
– Герман, – сухо сказал мужчина и протянул руку.
– Очень приятно. Какое редкое имя. *Шарман, – пропел Анатоль и кончиками мягких пальцев подцепил протянутую ему руку. – О! У вас красивая рука. Вы музыкант?
– Да, – ответил Герман, но голос жены поспешил перебить его.
– Когда-то был… Теперь он замечательный архитектор.
– О! Я почти угадал. Маэстро застывшей музыки. Прекрасно…
– Да, просто умопомрачительно, – хмыкнул Герман. – Работаю в стиле панк-рока, а иногда и хауса. Последний можем организовать быстро и по символической цене, – жена толкнула супруга локтем. Её лицо залила бордовая краска, беспардонно гася на щеках розовый румянец от Шанель.
– А вы шутник, – вопреки ожиданиям Греты, восхитился Анатоль. – С вами не соскучишься, – Герман уловил во взгляде собеседника неподдельный интерес к своей персоне и поморщился.
– Наверное, спасибо, – сказал он и поспешил добавить. – Вы меня извините, мне нужно отойти ненадолго.
Он шёл в направлении уборной, которая была лишь предлогом, чтобы отделаться от слащавого типа с длинными волосами. Не доходя до пункта назначения, увидел открытую веранду и машинально свернул туда. Ночная прохлада встретила приятным пением сверчков и тихим бульканьем небольшого мраморного фонтанчика. Мужчина, запустив руки в карманы, остановился возле резной белой лавочки и поднял глаза к небу. Оно тоже смотрело на него. Герман любовался сверкающим бисером ночного полотна и спрашивал себя, что он делает среди странных и неинтересных ему людей. Почему снова поддаётся влиянию Греты и старается ей угодить? Зачем этот спектакль в стиле «Севильского цирюльника»? Фигаро тут, Фигаро там! «Нужно определиться раз и навсегда. А время расставит всё по своим местам. Не так ли?» – спросил мужчина в звёздное пространство. Вдруг одна горящая бусинка отделилась от чёрного шёлка неба и устремилась вниз, оставляя после себя ровный белый шлейф. Герман вздрогнул.