– Не говори ерунды, – отмахнулась от неё Катя. – Отпустил, потому что, несмотря ни на что, любит меня.
– Я что-то не пойму: ты хочешь к нему вернуться? – спросила Наташа, приподнявшись на локте и заглянув в лицо подруге.
– Нет! Конечно, нет. Просто я чувствую себя виноватой за то, что пользовалась человеком, зная, что у него не хватает духа порвать со мной. Придумала себе обиду, сделала себя жертвой… А ведь на самом деле не я была жертва, а он… Или, может быть, мы оба? – она вопросительно посмотрела на Нату.
– Я не знаю, зачем тебе забивать голову утопическими мыслями. Тебе доставляет удовольствие копаться в старье? Вовка, конечно, красавчик, ничего не скажешь. Если бы не ты и не знакомство с ним на правах твоей подруги, я бы уже давно его протестировала...
– Как ты можешь думать о сексе, когда я с тобой говорю о душе?
– Одно другому не мешает. Тем более что секс «с душой» – вообще отпад. Но не это сейчас важно, ты права. Я тебе о другом пытаюсь сказать. Зачем он себя так вёл с тобой? Какие-то правила дурацкие придумал, расписание, дистанцию соблюдал? Зачем весь этот цирк? За что боролся, на то и напоролся!
– Думаю, это защитная реакция.
– От кого?
– От моей нелюбви.
– Но ты же сама мне говорила, что приставала к нему, а он отказывался.
– Это тоже определённая защита. Понимаешь, он не хотел просто секса, он хотел меня всю. Мне даже кажется, что ему и процесс был не очень-то и нужен. Он ждал от меня словесного признания.
– Боже мой, держите меня четверо, я сейчас расплачусь от умиления! Именно поэтому он водил девиц к вам домой?
– Не пойман – не вор, – тихо сказала Кэт. – И потом, я тоже в Прагу не работать ездила.
– Короче говоря, два сапога пара, – заключила Наташа и, включив небольшой светильник возле кровати, потянулась к полке с книгами и разными письменными принадлежностями.
– Я так благодарна Богу, что он послал мне Германа. Знаешь, Натка, я даже боюсь…
– Кого? – уставилась на неё подруга. На переносице уже красовались квадратные очки, превращая её лицо в физиономию строгой учительницы.
– Боюсь сглазить свою удачу. Как-то всё гладко складывается…
– Да что ты! – усмехнулась Наташа. – То, что твой Герман почти весь бизнес потерял и начал с нуля, уже не в счёт? А то, что его бывшая постоянно ему названивает, разносит всякие гадости о нём, кстати, и о тебе тоже, по-твоему, сущая ерунда?
– Да, ты права. Но всё-таки мне иногда не по себе от счастья. Это как затишье перед бурей…
– Впечатлительная ты моя! – хихикнула Ната и раскрыла книгу. – Ничего, если я немного почитаю? А то сон совсем не идёт. С твоими разговорами о счастье я чувствую себя обделённой. Шучу! – поспешила добавить подруга, заметив удивлённый взгляд Кэт.
– Что ты читаешь?
– «Полковнику никто не пишет» Маркеса.
– Ого! Я от тебя не ожидала. Могла ещё представить Дэна Брауна или, на крайний случай, что-то из американской классики, например, Драйзера. Но Маркес! Ты меня удивила.
– Я сама себя удивила. Просто на распродаже увидела. Приобрела за копейки! А что? Все говорят об этом полковнике, даже поют. Мне интересно, что он такого натворил в жизни, что ему никто не пишет.
– Ничего такого, – улыбнулась Катя. – Книга об одиночестве…
– Стоп! Мы так не договаривались! Я сама хочу узнать, в чём тут дело. Хотя, если честно, первых пятьдесят страниц мучила целый месяц. Не цепляет.
– Давай лучше погадаем, – вдруг предложила Кэт.
– Ты опять о своих знаках судьбы? Катюха, это же бред! У твоего Германа паранойя – и тебе, видно, постепенно передаётся.
– Не обижай его! Тем более что пока знаки не обманывали.
– Хорошо, что не обманывали. Зачем же тогда судьбу испытывать? От добра добра не ищут.
– Ну, что, тебе жалко? Сама же говоришь, книжка неинтересная.
– Это не книга неинтересная, а я недалёкая, – засмеялась Наташа. – Ладно, давай. Но, чур, я первая! – девушка закрыла глаза, и её лицо приняло сосредоточенный вид. – Я хочу знать, изменяет ли мне Вадик! – Катя закатила глаза к потолку, а Ната резко раскрыла книгу и ткнула пальцем в пожелтевшую страницу. – Ага… «С того дня они больше не сказали друг другу ни слова. А в случае крайней необходимости договаривались с помощью записок или через посредников…»