Наташа, приподняв тонкие брови, которые комично выглянули над очками, растерянно посмотрела на подругу:
– И что это значит?
– Ну, думаю, не изменяет. Дай, – Катя выдернула книгу из рук Наты. – Тут же ясно сказано – «с того дня они больше не сказали ни слова!»
– Да! А потом! Иногда переписываются или через этих… как их там…
– Посредников?
– Вот именно, через посредников общаются! Ну, я ему сделаю переписку! – Наташа пригрозила невидимому Вадиму куда-то в пустоту.
– Успокойся! А говоришь, что я впечатлительная. Там же ясно сказано – в случае крайней необходимости! Это означает, что чисто по делу. Верен тебе твой Вадик.
– Надолго ли? Все они одинаковые…
– Заезженные фразы тебе не к лицу. Не стоит подыгрывать злым несчастливым женщинам. Будь выше этого, – подруги прыснули со смеха. – Ладно. Теперь моя очередь. Итак. – Катя сощурила глаза и приподняла левую бровь. – Я хочу, чтобы у нас с Германом была крепкая замечательная семья…
– Это не вопрос, а желание, – вдруг вставила Ната…
– Ну и что? Какая разница… Не мешай! Я хочу, чтобы у меня была замечательная семья. Чтобы мы жили дружно, никогда не ссорились и любили друг друга, несмотря ни на что. Это возможно?
Кэт открыла книгу на двадцать девятой странице и прочитала: «Дождь шёл всю неделю. Второго ноября, в день поминовения усопших, жена против воли полковника принесла цветы на могилу Августина. – Кэт содрогнулась. Ей на мгновение стало холодно. Будто тень кого-то или чего-то неизвестного, но постороннего и пугающего прошла совсем рядом, обдав её леденящим дыханием.
– Кэт, Катя! – дёргала её за руку подруга.
– А? – девушка повернула к ней голову. Её глаза казались стеклянными. Они смотрели сквозь Нату в тёмное пространство, туда, где растаяла страшная тень.
– Ну, наконец-то. Ты чего меня пугаешь?!
– Нет… Просто показалось… Как-то странно…
– Что показалось? Я же тебе говорю, все эти гадания – полная ерунда. Какие поминки, какой Августин? Никакой связи с твоим вопросом. Короче, давай спать.
– Давай, – тихо произнесла Катя и натянула одеяло до самого подбородка. Её тело ещё ощущало недавний страх, отчётливо предугадывая безысходность, даже фатальность будущего. «Дождь шёл всю неделю…, – крутилось в голове женщины, как на заезженной пластинке. – Второго ноября… усопших…цветы на могилу…»
*ВАКУУМ
Золотая осень всё чаще примеряла одежды цвета бордо, постепенно готовясь сдать свои владения ветрам и холоду. Небо из голубого превратилось в антрацитовое и нервно метало электрические заряды молний, поливая столицу кратковременными дождями. Опавшая листва, смешиваясь с пылью и водой, напоминала пригоревшую кашу, которая то и дело прилипала к подошвам прохожих. Несмотря на невзрачную картинку межсезонья, Катя была счастлива, как ещё никогда в жизни. Она ругала себя за свою безграничную радость, которая на зависть всем вокруг струилась из её глаз, улыбки, настроения. Но ей так нравилось жить, любить и быть любимой, что притворяться не было сил. Иногда Кэт всё-таки удавалось усмирять своё счастья. В такие редкие моменты она думала о Володе, его достоинстве и широте души, которые упорно не хотела замечать раньше. Благодаря ему у них с дочерью сохранились прекрасные отношения. Таня продолжала жить с ней, а на выходные уезжала к отцу, прихватив с собой Зума. Девочка приняла Германа как друга и старшего наставника. Судьбоносность и неоспоримость происходящего ей правильно растолковал Владимир, в этом не было сомнений. Он не выглядел проигравшим в расставании с Катей, поэтому ситуация воспринималась дочерью как неблагоприятное, но неизбежное стечение обстоятельств. Сколько понадобилось сил, чтобы создать такое впечатление и вложить в голову девочки правильные мысли, Катя могла только догадываться и благодарить…
Герман по-отцовски полюбил Танюшу. Она была очень похожа на мать, но не внешне, а манерой общения, жестами и мимикой. Девочка была одного возраста с его дочерью, по которой он очень скучал. Прошло уже три месяца, как он не видел Анечку. Грета, как и обещала, сделала всё от неё зависящее, чтобы отгородить мужа от дочери, лишить работы и ославить в светских кругах. Налаженной работы было, конечно, немного жаль, но это можно было пережить, а вот с дочерью она попала в десятку, в самое сердце. Бывшая супруга поменяла номер телефона Ани и теперь сама или с помощью водителя-надзирателя возила её в школу и на тренировку. Поговорив с адвокатом, Герман решил принять выжидательную тактику и положиться на время, которое всё лечит. Знал: в данный момент он для Ани ужасный человек, обманувший её мать и оставивший на произвол судьбы собственных детей… Аморальный тип, который заслуживает презрения. Именно такая информация доносилась до девочки и поддерживалась каждодневными репликами дома и сплетнями подружек.