Вдоволь натешившись созданием бумажных замков, Герман вернулся домой задумчивый и дезориентированный. То он порывался ехать на Север отстраивать новые микрорайоны, то опускал руки и целыми днями валялся на диване, лишь по вечерам играя на фортепиано в одном баре. Мать нашла чисто женское решение проблемы – пришло время жениться. Отец же, подключив свои связи и былую фантазию сына, запечатлённую в замысловатых чертежах, выхлопотал для него место в команде, которая разрабатывала новые станции метро Арабатско-Покровской линии. Так, руками родителей открылась новая страница жизни 26-летнего Германа: он женился на красавице Грете, дочери старого знакомого отца, очень влиятельного человека, и окунулся с головой в работу.
Конечно, Грета ему нравилась. Особенно его устраивало то, что она не претендовала на его личное пространство, получив взамен своё собственное. В ней всего было в меру. Воспитанная в лучших семейных традициях, она была прекрасной кандидатурой на спутницу жизни. Девушка с первых дней поняла и сразу же простила его за всё, что было, есть и будет. После свадьбы тёща долго тешилась идеальным сочетанием имён молодых. Герману имя дал отец, который боготворил американского писателя Германа Мелвилла. А Грету назвали в честь актрисы Греты Гарбо. Что поделаешь, их родители были не очень оригинальны. Жена своим именем очень гордилась, тем более что девичья фамилия также была созвучна с фамилией дивы – Сарбо. Намного позже Герман осознал, как прочно актриса засела в мозгах его супруги: платья, макияж, причёска и поведение были полностью срисованы со «звезды». Он смотрел на старания жены и только посмеивался: «У каждого свои причуды». Но со временем всё чаще задавался вопросами, с кем живёт на самом деле, когда жена бывает собой и случается ли такое вообще. Но это не мешало ему уважать и ценить её. Единственное, что угнетало, так это то, что его собственное «Я», когда-то полное вдохновения и энтузиазма, оказалось заброшенным в дальний угол и не востребованным даже им самим. Никто не посягал на него. Жене, как показало время, оно не было интересно, детям – тоже. Что ему было делать? С кем делиться? Как успокоить душу?..
Герман медленно шёл к своему дому. Он чувствовал себя разбитым и униженным. Униженным самим собой. Он устал от каждодневного самоедства и попыток объяснить происходящее. Он, взрослый уважаемый человек, бегает по станциям и высматривает девушку в красных туфлях. Что привело к этому? И разве это не случай для психотерапевта? Вот и жена несколько дней назад предлагала записаться на приём к доктору. Ей кажется, что он переутомился. Перестал слушать новые сплетни, пропустил три приёма и две вечеринки, купил пианино, начал ездить на метро и отказался дать денег на развитие креативного молодёжного искусства, а вместо этого профинансировал детский дом в каком-то Цюрупинске… «Неужели он думает, что его деньги действительно пойдут бедным детям?» Но более всего жену беспокоило пианино. Особенно после того, как она поняла, что супруг приобрёл инструмент не для интерьера, а чтобы играть. Грета вспомнила свёкра и категорическое неприятие им музыки. Последнее заявление жены добило Германа окончательно. Оно звучало примерно так: «Если это увлечение станет мешать твоей карьере, тебе придётся распрощаться с музыкой». О какой карьере она говорит? У него отлично налаженный бизнес. Куча проектов и заказов. В данный момент он работает над новым жилым комплексом, в составе которого запланировано десять корпусов и пять монолитно-кирпичных домов переменной этажности. Карьера уже давно выстроена и налажена. Теперь до конца дней ему предстоит нести свой крест, планируя жилые постройки… «Деньги… Конечно, деньги… Сколько ни дай – всё мало… Имидж стоит дорого… Финансовое пространство – это вам не личное…»