— Ты мне льстишь.
— Вовсе нет, констатирую. Лучше любовника у меня не было. Ты что, совершенно не заботишься о её удовольствии? Разве я этому тебя учила? — да, в своё время Мэй стала моей первой девушкой, но это было, как говорят у них, в дружеской зоне.
— Да не было между нами ничего пока, — ей-то я могу сознаться. Мэй поражённо молчит.
— Ты дурак, Арафат, просто покажи ей, на что способен и никуда она от тебя не денется.
— Но ты же делась, — возмущаюсь.
— Это другое, — отмахивается от моего возмущения подруга. — Меня ты не любил никогда. А я не дурочка, чтобы желать невозможного.
— Я и её не…
— Рассказывай свои сказки кому-нибудь другому, Кир. В противном случае ты давно переспал бы с ней и не заботился бы о том, чего она хочет и о чем переживает. Давай, не пропадай, мне пора идти, — и паршивка бросает трубку, оставляя меня в полном раздрае.
Я стараюсь успокоится, вспоминаю, как волшебно было проснуться рядом с Мари от её весьма недвусмысленных прикосновений. Как она ласкалась ко мне, требуя любить себя, припадала жадно губами к моей шее. Хочу просыпаться так каждое утро. И чтобы в голове её при этом был я, а не левый мужик. Хорошо, будут ей цветы, комплименты и прогулки. И решившись раз, я уже не сворачиваю с пути.
12
МАРИ
Несколько дней после нашего «удачного» разговора мы почти не общаемся. И это меня вполне устраивает. Но вот наступает воскресенье и Кир удивляет меня снова. Во-первых, он возвращается с тренировки раньше, чем обычно. Во-вторых, вернувшись, он не уходит сразу к себе. С загадочным видом появляется на кухне и объявляет, что я должна собираться. На сотую долю секунды я верю, что сейчас меня посадят в частный самолет до Араны. Но, конечно же, это не так.
— Тебе понравится, — уверяет Кир. И мне сложно сдержать свой скептицизм по этому поводу — мне давно уже ничего не нравится.
Куда именно мы отправляемся, он не говорит. Уже в машине запускает навигатор и велит следовать маршруту. Мы выезжаем из города на трассу, протянувшуюся вдоль побережья. Виды открываются поразительные: белые скалы, бирюзовый океан и голубое безоблачное небо. Может мальчик и прав, как минимум дорога мне понравилась. Еще с полчаса мы плетёмся вдоль линии моря и достигаем точки назначения ближе к обеду. У дороги нет никакой парковки, лишь небольшой карман на трассе. Выходим из машины, я озираюсь, не особо понимая, для чего мы здесь.
— Среди скал должна быть лестница вниз, — говорит Кирам, подходя ко мне.
При более детальном рассмотрении и, правда, обнаруживаю крутую металлическую лестницу, ведущую на крошечный пляж. Мы спускаемся на небольшой клочок песка, зажатый между известняковых скал изрытых причудливыми пещерами. Здесь красиво, миниатюрный залив усеян округлыми валунами, которые торчат из воды как спины огромных черепах. Песок на пляже белый и мелкий как мука. Я тут же разуваюсь, и он приятно холодит ноги. Оглядываюсь на Кира, гадая, для чего мы здесь. Тот стоит, подставив лицо ветру, и впервые за то время, что мы знакомы, выглядит умиротворенным.
— Это пляж дивов, — говорит он. — Отец иногда привозил меня сюда до аварии. Камни в воде — это их спины. По легенде дивы решили создать среди этих скал свой сад, но идея не понравилась горному царю, у которого здесь были охотничьи угодья. И он скинул дивов в море и держал их под водой, пока те не закаменели.
Я разглядываю камни в воде и сочувствую мифическим существам, пострадавшим за любовь к красоте. Волны облизывают берег, пенятся в образованных валунами маленьких природных бассейнах. Это картина, на которую можно любоваться бесконечно. И мне жаль, что Кир больше не видит всей прелести этого места.
— Здесь редко бывают люди, можешь снять верхнее платье. Если кто-то приедет, мы услышим, и ты успеешь одеться.
Киваю. Можно было бы снять и нижнее платье и искупаться, но вход в море каменистый, неровный и очень скользкий — слишком велика вероятность сломать ногу. Поэтому снимаю только верхнее и никаб, а юбку нижнего обматываю вокруг талии, создавая экстра-мини. В таком виде вполне удобно сидеть на камнях, болтать ногами в воде и подставлять обнаженные ступни набегающим волнам. Кир всё так же стоит у самой лестницы.
— Ты не хочешь освежиться? — спрашиваю неожиданно для себя. — Окунуть ноги в воду, — уточняю тут же во избежание недопонимания.
Он кивает и медленно идёт в мою сторону, приходится встать и помочь ему преодолеть ухабистый и мокрый кусок пути. Пока он усаживается на камень, нечаянно задевает рукой мое оголённое бедро, вздергивает брови, но ничего не говорит. Я сажусь чуть поодаль, но в том же бассейне. Долгое время мы молчим. И это молчание, помноженное на сверкающие брызги прибоя и освежающий ветер, объединяет нас куда больше, чем все слова, сказанные за полтора месяца жизни под одной крышей. Всё плохое остаётся там, за скалами и я не могу надышаться воздухом пропитанным йодом и свободой.