— Лон… Поднимайся.
— Да ты сначала открой, идиот!
Дверь холла, восемью этажами ниже, распахнулась. И Рони вдруг осенило. Похоже, Пегги, устроившая ему такую чудовищную сцену, решила извиниться и в качестве парламентера прислала дочь. Он вскочил с постели, бросился в ванную, выдавил чуть ли не весь тюбик пасты на щетку и принялся усердно чистить зубы.
В дверь позвонили.
— Минутку! — крикнул он, набрасывая халат поверх пижамы. Собственное отражение в зеркале его отнюдь не радовало: серое лицо, мешки под глазами, отросшая щетина…
— Черт! — выругался Рони и пошел открывать.
— Я принесла тебе рогалики, — весело сообщила Лон. — Где у тебя кухня? А кофе есть?
Он отступил, чтобы впустить девушку. С ее приходом в квартиру, казалось, ворвался свежий ветер. Лон подняла жалюзи в гостиной.
— У тебя тут здорово воняет!
— Воняет? Чем? — Рони удивленно поморщился.
— Старым холостяком, который дрыхнет один в своей берлоге.
— Девочка, ты пришла меня воспитывать? Только подумайте, я дрыхну.
— Можешь опять лечь, я сама все сделаю!
— Все? — лениво переспросил он, зевая.
— Например, приготовлю завтрак и подам его тебе в постель. Поверь, я еще ни о ком так не заботилась.
— Если тебя прислала твоя мать…
— Моя мать? А ну ныряй под одеяло! И поживее.
Она втолкнула его в комнату.
Изумленный, он снопом рухнул на кровать и натянул одеяло на голову. Почему каждый раз, когда внезапно просыпаешься, возникает ощущение, что кто-то нарочно сбрасывает тебя с небес на грешную землю, не давая забыться в мечтах? Ничего не поделаешь, но его могучий ум просыпается только к пяти вечера.
— Сахар под… — крикнул он.
— Я нашла! — донесся из кухни голос Лон, заглушаемый перестуком банок.
Рони помнил Лон с пеленок, он стал любовником ее матери еще до того, как та вышла замуж за Скотта. Как быстро летит время! А его главное произведение еще так и не написано… И он вернулся к любимому сюжету, к мыслям, роящимся вокруг одного и того же человека — Рони Бейли. Кстати, вспомнилось ему, Пегги, кажется, жаловалась на проблемы с дочерью.
— Лон!
— Минуточку!
— Иди сюда!
— Уже иду!
— Послушай-ка…
Лон появилась на пороге. Она надела зеленый передник с мордашками утенка Дональда и держала в руках поднос с чашками, кофейником, блюдечками меда, сахарницей и купленными ею рогаликами.
— Кушать подано.
Чуть наклонив голову, Рони испытующе и недоверчиво посмотрел на нее. Желтые глаза Лон сощурились. Она улыбалась.
— Послушай, малышка, не дурачь меня. В чем дело?
— Я проходила мимо твоего дома, увидела, что в окнах нет света, и решила зайти. Вот и все.
— Лон, ты серьезно…
— Один кусок сахара или два?
— Полтора.
— Пожалуйста. Размешать?
— Ну, раз уж ты здесь, — пробормотал он, — то объясни наконец…
— Ты этой ночью работал? — Лон, кусая рогалик, запивала его кофе.
— Почему ты спрашиваешь?
— Мой бедный дядюшка. Видик у тебя еще тот. Как у старой мочалки.
— Благодарю.
Она взъерошила его волосы.
— Не дуйся, дядюшка! На твоем месте я бы оценила завтрак в постели. Причем поданный симпатичной девушкой!
— Вот нахалка.
— А ты, старичок, оказывается, обидчивый!
— Пустяки. Вот ты как прислуга получаешь у меня два балла. Из десяти.
— Не кофе, а помои, да?
— Где фруктовый сок?
— Ну ты и зануда!
Лон вскочила, помчалась на кухню, наполнила два стакана апельсиновым соком и, вернувшись в комнату, бесцеремонно уселась на кровать.
— Подвинься и пей свой сок!
Рони уткнулся носом в стакан, а Лон, задумчиво окинув его взглядом, сказала:
— Никак не могу понять, что моя мать в тебе нашла?
Рони поперхнулся и закашлялся так, что из глаз полились слезы.
— Что ты сказала? — едва выдавил он.
— На месте Пегги я не взяла бы тебя в любовники.
Рони снова закашлялся, а Лон похлопала его по спине.
— О! Большому мальчику плохо! Посмотрите, он подавился!
Рони был свято убежден, что ни одна живая душа не знала о его отношениях с Пегги. И Чарлен, всегда думалось ему, смотрит на него как на добродушного крестного, этакого друга семьи… Ну и от какой печки теперь танцевать?
— Почему ты поперхнулся? Из-за того, что я сказала?
Рони, не придумав ничего лучшего в ответ, неожиданно для самого себя брякнул:
— Нехорошо мать называть Пегги.
— Для нянек я всегда придумывала прозвища.
— Она тебе не нянька.