Должно быть, желая сгладить грубость бригадира, председатель протянул Агоштону руку и вернул ему рекомендательное письмо.
— Ну что ж, молодой человек… научитесь сами уважать себя, тогда и другие вас уважать станут… А формальности уладьте в бухгалтерии.
Агоштон уехал взять расчет с прежней работы и сняться с квартиры. Жофия понимала, что надо как-то объяснить родным, но у нее не хватало духу отправиться к свекрови. Она радовалась двум дням отсрочки, поскольку на субботу-воскресенье в помощи свекрови не было нужды и та оставляла Жофию в покое. Но в понедельник, возвратясь с работы, она застала свекровь в мрачном настроении. Детишки играли в песке, а старуха, сидя подле них, чинила спортивный костюм.
— Целую руки, мама, — поздоровалась Жофия с наигранной легкостью. — Как себя чувствуете?
Свекровь, облаченная в черное платье, пожала плечами. Лично она носит траур и снимать его не собирается.
— Идет тебе эта голубая кофточка, — язвительно заметила она. — Давно ты ее справила?
— Жара в теплицах сорок градусов, мама, — попыталась было оправдаться Жофия. — В черном платье свариться можно.
— Не от черного платья тебя в жар бросает… — проворчала Буркалиха.
Сознание собственной вины придало Жофии дерзости.
— Может, вы что прослышали обо мне, мама? Тогда так прямо и скажите!
Буркалиха опустила на колени рукоделие.
— Якобы ты спуталась с каким-то чужим мужиком!
— А если и спуталась? — спросила Жофия.
Буркалиха сочла за благо не принимать ее слова всерьез.
— И то верно, возвести напраслину на одинокую женщину — дело нехитрое… Стоит с вечера кому в доме припоздниться, или ночью с пьяных глаз кто стукнет у калитки, а народ уж и рад стараться наплести бог весть чего, уж я-то знаю… А ты, дочка, не давай пищи злым языкам. К чему до срока траур снимать?
— Но это правда, мама, — сказала Жофия, зная, что сейчас на нее рухнут небеса.
Буркалиха застыла.
— Правда?
— Правда.
— Уж не тот ли это мужчина, что в четверг вечером тебя дожидался?
— Он самый. А что, разве он вам не по нраву пришелся? Вы ведь тоже с ним разговаривали.
— Разговаривать-то разговаривала, но не знала, что у вас до этого дело дошло… Никак ты и на работу его устроила?
— И на работу устроила.
Буркалиха вскочила на ноги; красный спортивный костюм, ножницы, нитки, вырезанная заплатка — все попадало у нее с колен.
— Как ты можешь? Ведь еще и году не прошло! Что люди скажут?
— Мама! — усмирила ее Жофия. — Я своему мужу смерти не желала. Уж вам-то хорошо известно, что я чуть не помешалась с горя. Но если так случилось, то не оставаться же мне на всю жизнь одной. Этого мне не вынести, да и люди не вправе от меня этого требовать. Я молодая и не хочу погребать себя заживо. Я жить хочу, и на любовь я имею право!
— Гуляй, коли приспичило, но не на глазах у всего села! — грубо оборвала ее Буркалиха. — Не боишься брать грех на душу, так путайся с кем угодно, лишь бы никто не знал! Избавь нас от этакого позора! Что люди скажут: моя невестка — распоследняя шлюха?
— При чем тут позор, мама? — улыбнулась Жофия. — Я не собираюсь делать из этого тайну. Я люблю этого человека, и мы будем жить вместе.
— Вместе?.. Где же это?
— Здесь, — Жофия развела руками.
— Здесь?! — захлебнулась гневом старуха. — Да здесь ничего твоего нет! Здесь все принадлежит моему сыну! А что не его трудами нажито, то всем селом в дом принесено! Решила на все готовенькое чужого мужика привести? Ну уж дудки!
Жофия пришла в себя, услышав отчаянный рев ребятишек: их напугали крики бабушки. Не дай бог еще соседи услышат! Жофия содрогнулась, к глазам у нее подступили слезы. Она подхватила детей и потащила их к дому. Свекровь кричала ей вслед о поруганной памяти сына, упрекала в бесчестье, неверности, в бесстыжем поведении. — Еще, глядишь, и костюмы моего сына чужому достанутся!.. И пальто кожаное!.. И часы наручные!..
— Не кричите, мама, — умоляла ее Жофия. — Войдите в дом или совсем уходите отсюда.
— Это правда, что он из тюрьмы вышел? — завопила в ответ старуха. — Теперь я верю: нечего сказать, ловко присмотрел, кого можно обобрать, где есть чем поживиться.
Жофия в ужасе обернулась с порога:
— Неправда!.. Что вы говорите?.. С чего выдумали такую нелепицу?
Буркалиха решительно двинулась к калитке.
— Я этого не допущу!.. Рано радуешься… Я внуков своих не оставлю… Родного сына моего дети кровные…
Остальных слов ее Жофия не слышала, она захлопнула за собою дверь. Какое-то дурное предчувствие точно сковало ее, даже не было сил утешить перепуганных детей.