— «Гоморра Палас» меня вполне устраивает.
— Уж не знаю, какие у вас потребности, но на Поллуксе IV их бы удовлетворили в лучшем виде.
— Я в этом сомневаюсь, — ответил Найтхаук.
— Что ж, вас тут, возможно, все устраивает, а вот меня нет.
— И хорошо. Мы тут не задержимся, так что тебе не придется воспользоваться услугами местных дам.
Киношита удивленно уставился на него.
— Посиди в баре, пропусти стаканчик-другой, — добавил Найтхаук. — Я за это время управлюсь.
— Может, в конце концов вы и правы.
— В чем? — полюбопытствовал Найтхаук.
— Если вы такой шустрик, то не оцените достоинства публичных домов на Поллуксе IV.
Найтхаук добродушно улыбнулся, и они направились к двери, которая растаяла при их приближении, но материализовалась на прежнем месте, как только гости переступили порог. Они очутились в огромном зале. Стены украшали фотографии и голограммы, слева тянулась длинная стойка бара. Несколько мужчин сидели в кабинках, выбирая партнерш на вечер.
Когда-то прекрасная, но все еще симпатичная женщина средних лет, несомненно, мадам или одна из них, подошла к Найтхауку и Киношите, как только бармен принял у них заказ.
— Добро пожаловать в «Гоморра Палас», — поприветствовала она новых посетителей. — Не припоминаю ваши лица.
— Мы тут впервые, — ответил Киношита.
— Предпочитаете что-нибудь особенное?
— В общем-то нет.
— Может, вас интересуют особенные дамы? — Она многозначительно улыбнулась.
— Возможно, — ответил Найтхаук. — Кого можете предложить?
— У нас слишком много девушек, чтобы поставить их в ряд, — ответила мадам. — Но мы можем показать вам голограмму каждой.
— Отлично, — кивнул Найтхаук. — Давайте посмотрим.
— Большинство мужчин предпочитает делать выбор в кабинке.
— Мой друг пришел только выпить, а мне застенчивость несвойственна.
Мадам коснулась крошечного выступа на браслете, и тут же в паре дюймов над стойкой возникла голограмма роскошной рыжеволосой женщины. Найтхаук никак не прокомментировал ее появление, поэтому пару мгновений спустя первая голограмма сменилась другой.
К тому времени, когда над стойкой возникло сороковое изображение, мадам с Киношитой уже гадали, что же ищет Найтхаук. Ответ они получили на сорок первой голограмме.
— Стоп!
Киношита вытаращился на голограмму, словно не мог поверить своим глазам.
— Это что, шутка? — наконец вырвалось у него.
— Почему ты так думаешь?
— Да в ней триста футов. И посмотрите внимательнее: она же не человек!
Найтхаук повернулся к мадам.
— Я хочу ее.
— Боюсь, это невозможно. Она в больнице.
— У вас есть другая?..
— Балатаи? — закончила за него мадам. — Только одна. Их не так уж много, знаете ли.
— Мне говорили.
— Соответственно, и цена на них выше.
— Сколько?
Мадам оценивающе оглядела Найтхаука.
— Тысяча двести кредиток? — Она то ли спрашивала, то ли называла цену.
Найтхаук молча смотрел на нее, и под его взглядом женщине стало не по себе.
— Вы ведь у нас впервые?
— Да.
— Черт, тогда ровно тысяча. Я хочу, чтобы вам здесь понравилось. — Она помолчала. — Мы берем фунты Далекого Лондона, талеры Марии-Терезии или рупии Нового Бомбея. И пять процентов за конвертацию. Если у вас другая валюта, вам придется поменять ее в банке.
— Я заплачу кредитками. Цена меня устраивает.
Мадам повернулась к Киношите.
— А как насчет вас? Неужели мы не сможем подобрать для вас что-нибудь интересное?
— Я уверен, что сможете, — с горечью ответил Киношита. — Но я посижу в баре и подожду моего друга.
Мадам пожала плечами.
— Как вам будет угодно.
— Мне это не угодно, но решаю не я, — пробормотал Киношита.
— Показывайте дорогу. — Найтхаук соскользнул с высокого стула. — Стоимость напитков, которые выпьет мой друг, снимите с моего счета.
— С радостью, — ответила мадам и увела его в длинный, тускло освещенный коридор.
Открылась дверь, и они перешли в другое здание, на аэролифте поднялись на третий этаж.
— Вот мы и пришли. — Мадам показала на дверь без таблички или надписи. — Расплатитесь со мной. Если захотите отблагодарить даму чаевыми — это ваше право.
Она достала карманный компьютер, который зафиксировал ретинаграмму и отпечаток большого пальца Найтхаука, выдержал паузу, а потом зажег на дисплее зеленый квадрат.
— Наслаждайтесь, — улыбнулась ему мадам, повернулась и зашагала к аэролифту.
Найтхаук не нашел ни ручки, ни кнопки, а потому сказал: «Открывайся». Дверь откатилась в стену и вновь закрылась за его спиной.
На стоящей в углу кровати лежала женщина, одетая в черные кружева. Издалека она могла сойти за человека, но при ближайшем рассмотрении выявлялись существенные отличия. Корни у балатаи, несомненно, были человеческими, но нескончаемая череда мутаций увела их достаточно далеко от главной магистрали эволюции.
Круглые уши без мочек. Все пальцы одной длины. На каждой ноге по четыре пальца. Зрачки — вертикальные щелочки. Колени и локти раздуты.
Найтхаук остался у двери, внимательно разглядывая хозяйку комнаты. Поначалу женщина приняла соблазнительную позу, потом другую. Наконец удивленно уставилась на клиента.
— Ладно, — минуту спустя нарушила она затянувшееся молчание. — Чего ты пришел?
— Я купил тебя на ночь.
— Зачем? Ты же меня не хочешь.
— Очень даже хочу.
— Ты знаешь, что лгать бесполезно? Я с Балатаи.
— Знаю.
— Так в чем же дело? Почему ты оплатил мое время, если не хочешь со мной переспать?
— Потому что у меня есть к тебе деловое предложение, и я не нашел другого способа связаться с тобой.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — пожала плечами женщина. — Ты уже сделал деловое предложение, и мадам оно вполне устроило. Иначе ты бы сюда не попал.
— С мадам мы договорились. А теперь я хочу поговорить с тобой.
Она нахмурилась.
— О чем ты? Ты хочешь меня не больше, чем я — тебя.
— Может, и меньше, — ответил Найтхаук. — Так ты выслушаешь меня или нет?
— Ты оплатил мое время. Если хочешь провести его за разговором, валяй. И следи за собой: ты начинаешь злиться.
— Раздражаться, — поправил ее Найтхаук.
— Раздражаться, злиться, какая разница? И то, и другое может привести к тому, что ты меня изобьешь.
— Я не трону тебя и пальцем. Проверь меня. Лгу я сейчас или нет?
Она долго смотрела на него.
— Ладно, не лжешь. Поехали. Выкладывай, я тебя слушаю.
— Меня зовут Джефферсон Найтхаук. Тебе это что-нибудь говорит?
— Нет. А должно?
— Необязательно. В некоторых местах меня знают, как Вдоводела.
— Помнится, в детстве я читала о Вдоводеле.
— Значит, обо мне.
— Не может быть. — Женщина села, в ее взгляде читались недоверие и любопытство. — Он умер сто лет назад.
— Проверь меня. Я тебе лгу?
Она нахмурилась.
— Нет. Но это еще не значит, что ты не псих. Сумасшедший может искренне верить, что он Вдоводел, и я не определю, что он лжет.
— Логично, — кивнул Найтхаук. — Если я начну вести себя, как сумасшедший, нажмешь кнопку тревоги у изголовья и вызовешь вышибал. А пока почему бы тебе не предположить, что с головой у меня все в порядке, и не выслушать меня? В конце концов твое время я оплатил.
Женщина продолжала смотреть на Найтхаука.
— Хорошо, Джефферсон Найтхаук, давай послушаем, что ты хочешь сказать.
— Начнем с того, что я — клон настоящего Вдоводела.
— Я думала, клоны вне закона.
— Большинство из них.
— Включая тебя?
— Очень может быть.
— Ладно, ты — клон. — Она подошла к бару, наполнила стакан. — Что дальше?
— Я — необычный клон. Меня снабдили воспоминаниями оригинала.
Она вновь оценивающе оглядела Найтхаука.
— Разве такое возможно?
— Как видишь. — Пауза. — Все воспоминания при мне.
— И за тобой кто-нибудь гонится?